Месть от кутюр - [59]

…Мэриголд стояла на газоне и водила шлангом туда-сюда по пыльному подоконнику.

Через год после смерти Тедди Максуини Лоис одолела подъем на холм и забарабанила в заднюю дверь.

– Тилли! Молли! – как ни в чем не бывало выкрикивала она.

Тилли открыла.

– Должна сказать, Тил, – начала Лоис, перешагнув через порог на кухню, – садик у тебя просто волшебный.

Она положила на стол сумку и конверт. Конверт был от Ирмы Олменак. Когда Тилли его вскрыла, оттуда вылетела банкнота в один фунт.

– У тебя случайно нет тех кексов, что ты раньше пекла для нее? Бедняжку опять скрутило, от боли ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Ну, ты-то знаешь, что добавить в тесто, – подмигнула Лоис.

– Масла и травы из моего сада, – спокойно сказала Тилли.

– Можно забрать прямо сейчас?

– Готовых нет, нужно испечь.

Лоис порылась в сумке, вытащила пакет муки и полфунта масла, оставила продукты на столе и направилась к выходу.

– Передам ей, что ты занесешь кексы завтра, ладно? – Видя, что Тилли колеблется, она добавила, взявшись за дверную ручку: – Если бы Эд Максуини не съехал из наших мест, можно было бы передать через него, верно?

Лоис плотно закрыла за собой дверь.

На следующий день Тилли спустилась к подножию холма, перешла дорогу возле здания городского Совета и неохотно побрела по мягкому, мшистому берегу реки к дому Ирмы.

– Рада тебя видеть, – сказала Ирма Олменак, – и не только из-за кексов.

Тилли поставила чайник на плиту, разломала один кекс на маленькие кусочки, чтобы Ирме удобно было брать их распухшими пальцами.

– Мне не хватает прогулок к воротам, – призналась она, положив ломтик кекса в рот, – а уж как со мной обращается Лоис…

Она ела медленно и сосредоточенно. Тилли заваривала чай, когда на кухню ворвалась Лоис.

– Бьюла сказала, ты здесь, – обратилась она к Тилли, потом скинула халат и встала перед ней в своем новом платье за десять шиллингов. – Завтра мы репетируем пьесу, и я хочу, чтобы ты немного переделала это платье. Оно что-то не очень сидит.

Тилли молча разглядывала изделие Уны.

– Обещаю не говорить мистеру Олменаку, что ты приходила сюда, если успеешь с переделкой до завтра.

Тилли вздернула бровь.

– Повернитесь, – сказала она.

Лоис послушно повернулась.

– Пожалуй, тут можно кое-что сделать.

Лоис захлопала в ладоши и принялась стаскивать платье.

– Заберу его завтра, да? – уточнила она.

– Это не бесплатно, – предупредила Тилли.

Ирма перестала жевать и перевела взгляд на Лоис, застывшую с поднятыми над головой руками. Ее неопрятные панталоны собрались на бедрах, бордовые и коричневые синяки на голенях еще сильнее выделялись на фоне светлого линолеума.

– Сколько? – задушенно спросила она из-под платья.

– Смотря как много времени займет работа, – ответила Тилли.

Лоис наконец сняла свой наряд.

– Мне нужно, чтобы было готово к четырем часам.

– Заходите без десяти четыре. – Тилли потянулась к бесформенной груде складок.

Вечером, сидя у огня, она заложила вытачки вокруг выреза, немного выпустила лиф, потом отпорола юбку и пришила ее заново – переднее полотнище на зад, заднее – на перед.

Уна, Мюриэль, Труди и Элсбет разглядывали гостей из-за кулисы. Представительницы объединенного драматического кружка Уинерпа и Итеки вышли из автомобиля и остановились полюбоваться усадьбой и окрестностями. Они держались, будто жены европейских аристократов, по какой-то нелепой случайности сбившиеся с пути. Статная женщина с прической а-ля Вероника Лейк[36] была одета в топ из джерси без бретелей и парео из шелковой органзы с цветочным принтом. Шею закрывал шарф, плотно повязанный на манер колье. На другой даме была надета облегающая юбка с асимметричной баской и джемпер с высоким завернутым воротником-поло. Третья посреди бела дня надела юбку-годе – вечерний наряд! – из черного фая. На пышногрудой девице были широкие свободные брюки с подворотами и блузка с глубоким вырезом «капля» и косыми срезами рукавов. Пятая гостья была одета в полукомбинезон.

Дамы из Дангатарского общественного клуба разгладили клешеные подолы летних сарафанов из хлопчатобумажного сирсакера, специально пошитых Уной для этого события, и нахмурились. Набрав в грудь побольше воздуха, Элсбет распахнула парадную дверь. Последовало шумное знакомство – охи-ахи, милое воркование, тоненькие вскрики, – в общем, члены комитета встретили гостей чрезвычайно приветливо. Уильям слышал все это из детской, где Фелисити-Джой в своей колыбельке счастливо агукала, пускала пузыри и хваталась за пальчики пухлых ножек. Уильям еще глубже засунул руки в карманы шортов, пнул плинтус, а потом принялся несильно биться головой о стену.

Приехали Лесли и Мона. Мона, в лимонно-желтом нанковом сарафане на перекрещенных бретельках и с зауженным книзу подолом (сарафан сшила Тилли), выглядела загорелой и посвежевшей.

Светские дамы расселись на кожаном диване и в креслах из новенького гарнитура и завели беседу. В гостиную протиснулась Лоис, которая толкала перед собой сервировочный столик на колесиках. Чашки и ложки на подносе немилосердно дребезжали.

– Благодарю, – самым снисходительным тоном произнесла Элсбет.

Лоис, однако, и не подумала уходить.