Месть от кутюр - [49]

– Кто шьет вам такие потрясающие наряды? – спросила она.

– Это секрет, – гордо сказала Нэнси и отвернулась.

Эван Петтимен вышел к микрофону, стирая со лба пот квадратным белым платком. Он поприветствовал гостей из глубинки, сказал несколько слов о добрых соседях и соперниках, а затем попросил всех претенденток на титул королевы бала еще раз пройтись по залу, чтобы судьи могли принять окончательное и очень нелегкое решение. Перл, Лоис, Нэнси, Рут, мисс Димм, Мона и Мэриголд, улыбаясь, продефилировали мимо Труди и Элсбет, которые кивали друг другу и о чем-то переговаривались. Эван склонился к ним, а Хэмиш выдал барабанную дробь.

– Боже мой! – привлек внимание публики Эван, приложив руку к груди. – Решение бесспорное и единственно верное! Королевой сегодняшнего бала признана… моя дражайшая супруга Мэриголд Пэ-еттимен!

Он подошел к порозовевшей от удовольствия жене и сопроводил ее в центр зала, чтобы станцевать первый вальс. Когда танец закончился, Бьюла увела счастливую победительницу в дамскую комнату – отдышаться и смочить запястья холодной водой. Стоя над Мэриголд, Бьюла обмахивала ее туалетной бумагой, собранной в несколько слоев.

– Значит, ты стала королевой бала в платье, которое сшила она, – прошипела Бьюла.

Мэриголд кивнула.

– Тебе ведь известно, кто ее отец?

– Странствующий мастер, механик по ремонту швейных машинок, – отозвалась королева.

– А вот и нет. Среднее имя дочки Молли – в честь папаши.

Мэриголд придвинулась ближе к Бьюле, и та что-то шепнула ей на ухо, а затем отступила назад, с удовлетворением убедившись, что королева бала все правильно расслышала и сыпь на ее коже стала ярко-красной.

Тилли и Тедди рука об руку стояли в дверях, улыбаясь и притопывая в такт музыке, шлейф платья цвета фуксии стелился по полу.

– О господи! – негромко воскликнула Тилли, когда Фейт попыталась взять фа-диез второй октавы.

У дверей никого не было. Два пустых стула, листочек со списком розыгрышей и лотерейные призы – термос и складной стул. Тилли склонилась над планом рассадки гостей. В нем значились шесть столов и над каждым – с дюжину фамилий. Тилли внимательно вгляделась в план.

– Поищи, где находится столик номер шесть, – сказал Тедди.

Фред Бандл помахал ему рукой из толпы футболистов, кучковавшихся у входа, и Тедди шагнул вперед, выпустив руку Тилли. «Столик номер шесть, – вслух прочла Тилли. – Норма и Скотти Пуллит, Бобби Пикетт, Т. Максуини». «Т. Даннедж», напечатанное под фамилией Тедди, было зачеркнуто. Тилли нашла свою фамилию и в списке гостей за столиком Бомонтов, но там ее тоже вычеркнули красной шариковой ручкой. В обозначении «учительского» столика, который среди прочих занимали мисс Димм, Нэнси и Рут, кто-то не поленился использовать технику точечного прокалывания, чтобы потом оторвать кусочек листа с именем Тилли по пунктирной линии, оставив маленькое прямоугольное отверстие с неровными краями. На плане столика Перл фамилия Даннедж, приписанная в самом конце, была замазана черным. Перед столиком музыкантов большими печатными буквами, частью написанными не в ту сторону, было выведено «БАРНИ». Рядом со своим именем Барни приписал красным карандашом: «+ТИЛЛИ». Барни вменялось в обязанность наполнять бокалы музыкантов и переворачивать листы в нотах Фейт. Увы, кто-то перечеркнул имя Тилли и здесь.

Она выпрямилась и повернулась к входу, но Тедди там не было – обзор заслоняли широкие спины футболистов. Тилли нерешительно застыла на месте. Советник Эван Петтимен обернулся, втянул носом воздух и харкнул ей под ноги. Тилли посмотрела на плевок винного цвета, упавший рядом с ее шлейфом, затем подняла голову и наткнулась на злобный взгляд желтых глаз Бьюлы Харриден.

– Убийца!

Бьюла расплылась в хищной улыбке и захлопнула дверь. «Черная лилия» осталась стоять в пустом коридоре. Через некоторое время она поплотнее запахнула шаль и взялась за дверную ручку. С той стороны кто-то держал дверь.

Тедди нашел ее в парке, на скамейке под деревом, дрожащую и расстроенную. Он протянул Тилли фляжку с арбузным самогоном.

– Они просто не хотят, чтобы мы их затмили.

– Дело в другом… в моем проступке. Порой я забываю об этом, и тогда во мне опять просыпается чувство вины, меня терзает совесть, и я ношу все это в себе… постоянно ношу, все время. Это такая черная тяжесть… камень на сердце – он то исчезает, то вновь начинает давить как раз в тот момент, когда мне кажется, что я уже в безопасности. Этот мальчишка мертв. За мной много грехов… – Она сделала еще глоток.

– Расскажи, – попросил Тедди.

Тилли разрыдалась.

– Тил, бедняжка… – Он обнял ее за плечи. – Расскажи мне обо всем.

Тедди отвез ее в свой вагончик на свалке. Сидя напротив него, Тилли поведала ему свою историю. На это потребовалось немало времени: она то и дело прерывала рассказ слезами, а он успокаивал ее поцелуями, плакал вместе с ней и сжимал в объятиях. Тедди гладил, утешал Тилли и говорил, что она ни в чем не виновата – да-да, ни в чем, и люди отнеслись к ней несправедливо. В конце концов они медленно и нежно занялись любовью, а потом Тилли уснула.

Тедди прикрыл ее платьем, а сам, как был нагишом, сел рядом и долго курил, охраняя беспокойный сон Тилли. По его лицу текли слезы. Утром он разбудил ее, преподнес бокал шампанского и сказал: