Месть от кутюр - [33]
Они лежали бок о бок.
– Дорогая, тебе было больно?
– Немножко.
Все оказалось совершенно не так, как описывалось в «Супружеской жизни». Дискомфорт длился лишь несколько секунд – так, кольнуло в одном месте, – но в целом ощущение было неприятное. Однажды в детстве Гертруда на спор засунула руку в пустое дупло и вымазала пальцы в чем-то теплом, мокром и липком, как сопли, только с острыми краями – разбитые птичьи яйца. В дупле было гнездо. Тогда она почему-то тоже смутилась, испытала странный стыд.
– Ну, ладно, – промолвил Уильям и поцеловал ее в щеку.
Удовлетворившись, он счел, что все прошло довольно гладко. К молодой жене он отнесся так же, как к шоколадному яйцу, которое получал раз в год на Пасху, после церковной службы. Маленький Уильям аккуратно отколупывал блестящую фольгу, обнажая кусочек шоколадной поверхности, затем отламывал кусочек и рассасывал во рту, смакуя. Но потом его неизменно охватывало нетерпение, он запихивал в рот все яйцо целиком и жадно пожирал его, так и не поняв, получил удовольствие или нет.
– Ты счастлива? – спросил Уильям.
– Да, счастлива, – отозвалась Гертруда.
Он нащупал руку жены и, не выпуская, заснул.
Гертруда оставила полотенце под ягодицами на всю ночь. Утром она внимательно изучила алые, неровной формы пятна, понюхала, завернула полотенце в оберточную бумагу и отложила в сторону, чтобы при удобном случае выбросить в мусорное ведро. Встала под душ, негромко напевая. Свежеиспеченная миссис Бомонт отказалась от предложения позавтракать в постели и спустилась к столу, безупречно одетая, причесанная волосок к волоску, с приветливой улыбкой на губах.
Элсбет и Мона тут же обнаружили что-то чрезвычайно интересное в своих тарелках, Уильям быстро спрятался за развернутой газетой, однако Гертруда ничуть не смутилась.
– Доброе утро всем, – сказала она.
– Доброе утро, – хором ответила новая родня.
Последовало неловкое молчание.
– Надо же, теперь по одному человеку с каждой стороны стола, – заметила Мона.
– Когда закончится сбор урожая? – осведомилась Гертруда.
– Я же говорил, дорогая, все будет зависеть от погоды. – Уильям посмотрел на мать, ища поддержки.
Элсбет устремила взгляд в окно.
– Разве нельзя нанять работника, который присматривал бы за этим делом?
– Видишь ли, дорогая, есть, конечно, Эдвард Максуини, но я…
– Уильям, опять этот отвратительный голодранец! – Элсбет стукнула чашкой о блюдце и скрестила руки на груди.
Гертруда мило улыбнулась.
– Мне не так уж важен наш медовый месяц, правда, Уильям, просто… без срочной поездки в Мельбурн никак не обойтись. Нужно купить материал на новые шторы в нашу спальню…
– Меня и старые вполне устраивали, – перебила Элсбет.
– Кому-нибудь налить еще чаю? – спросила Мона, покрутив чайник.
– Перестань, не то на столе останутся круги! – одернула ее мать.
– Кроме того, необходимо обновить постельное белье и кое-что к моему приданому. Я хочу вступить в семейную жизнь как полагается.
Гертруда откусила тост и насыпала немного соли на краешек своей тарелки, на которой лежало яйцо.
Элсбет злобно покосилась на сына, и он вновь укрылся за газетой.
Миссис Уильям Бомонт продолжала:
– У папы есть счет в «Майерсе», и он выдал мне пустой чек…
Уильям покраснел как рак. Кровь отхлынула от лица Элсбет, а Мона взвизгнула:
– Ой, давайте поедем! Мы сто лет не ездили за покупками!
Гертруда нахмурилась, глядя на потускневшую от налета ложку, потом стукнула ею по скорлупе яйца, сваренного всмятку.
14
Тилли сидела в тени разросшейся глицинии и наблюдала, как длинный товарный поезд медленно отъезжает от элеватора и ползет на юг, постепенно исчезая за холмом. Стуча колесами, он повернул к западу и растаял за бледным горизонтом. Опять пришло знойное лето – Рождество уже прошло, сезон стрижки овец закончился, а колосья под лучами солнца налились спелостью.
Когда огромные локомотивы прибывают на станцию, чтобы сцепить вагоны с зерном у квадратного, обшитого железом элеватора, громыхание и лязг металла разносятся по всему Дангатару. На зрелище сбегается поглазеть детвора. Пустые составы подкатывают к элеватору на погрузку зерна, а со стороны Уинерпа в это же время приходят другие вагоны, уже заполненные сорго. Уинерп удобно расположился к северу от Дангатара на огромном одеяле из пушистых коричневых метелок сорго. Фермы же вокруг Дангатара – это бескрайнее золотое море пшеницы. Комбайны убирают урожай, зерно оказывается в полуприцепах, которые доставляют его на элеватор. После того как пшеница просохнет, в нее погружается огромный шнековый транспортер. Он поднимает зерно наверх и ссыпает на конвейерную ленту, откуда оно попадает на погрузочную платформу, а затем золотой поток льется в товарные вагоны, наполняя их доверху. В жаркий день удушающая зерновая пыль тучей висит над элеватором. Вагоны с пшеницей стоят на рельсах, ожидая, пока придет локомотив, их сцепят вместе и присоединят к веренице вагонов с сорго. В конце концов локомотивы увозят матово-золотые и коричневые горы зерна прочь от обширных полей, над которыми солнце светит большую часть года, а дожди редки и скудны. Локомотивы вновь и вновь останавливаются у элеватора и на соседних ветках, чтобы заправиться топливом, а потом доставить вагоны в какой-нибудь дальний порт. Пассажиры в автомобилях на переезде перед шлагбаумом насчитывают в проезжающем составе до пятидесяти вагонов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.