Месть Ночного Никто - [25]

Зазвучала музыка, и на ринг вышли какие-то малыши – на вид лет 6–7.

– Господи, у них что, и детей заставляют драться?! – ужаснулась я.

– Конечно, для них это большая честь. Это же ученики школы Муай-тай, – пояснила Лана.

Я внутренне содрогнулась. Если честно, я и по телевизору-то бокс не смотрю – не люблю узаконенный мордобой, в отличие от Машки, фанатки этого вида спорта. Но все оказалось не так страшно.

Зазвучала музыка – и мальчишки стали обходить углы ринга в странном танце: они что-то шептали, махали руками, будто поражая невидимого противника.

– Это Рам-Муай – медитация перед боем, – услышала я знакомый голос.

Так и есть – Виталий усаживался рядом, придвигая стул. Мы с Машкой переглянулись. Еще немного – и он будет из утюга выскакивать.

– Смотрите, девчонки – по этому ритуалу можно определить, как боец будет вести схватку, что у него за школа, откуда он…

– Ты-то сам откуда здесь взялся? – спросила Машка.

– Вас пожалел. Вы же сказали, что пойдете на бокс. А что вы в нем поймете без меня! Вот, например, вы знаете, что тут сегодня ожидается сенсация? В это захолустье такой чемпион из Бангкока приехал! Биться будет с местной звездой – Пхаем. У него удар – убойный. Троих уложил в больницу, одного – насмерть. А может, и не одного… Всякое про него говорят. Кстати, забыл спросить: а вы-то, девушки-ромашки, зачем пришли смотреть на потных дерущихся мужчин?

– Нас Лана пригласила! – брякнула Машка.

Виталий с интересом уставился на нежное личико юной массажистки.

– Любите острые ощущения? – с придыханием спросил он.

Я подумала: как же мужикам нравится, когда примерные на вид девочки-отличницы оказываются кровожадными суками!

Но Лана повела себя странно. Она сделала вид, что не услышала вопроса, да и Виталия не видела в упор, как будто белый мужчина – не самая желанная добыча местных женщин.

Но не тот наш Виталий, чтобы его могла остановить подобная мелочь.

– Вы знаете, что все удары имеют весьма романтические названия? Вот этот удар «послушник подметает пол». Это – «птица чирикает в гнезде». А вот этот – «великан ловит обезьяну»…

– Этот удар называется – «тигр спускается к ручью!» – вдруг, ни к кому не обращаясь, сказала Лана.

Через 10 минут мы с Машкой сидели как дуры, переводя взгляд с одного на другого, а Лана и Виталик соревновались – кто лучше знает названия ударов и их убойную силу.

Меня это быстро утомило.

– Лана, а что здесь делает Ми? – перебила я их состязание.

– Ми? – вздрогнула Лана. – Ее здесь нет… Не должно быть… Где она?!

Но в этот момент наконец объявили долгожданную пару, и все взгляды устремились в центр зала. Когда на ринге появился бангкогский чемпион, я даже хмыкнула – он был ненамного крупнее ребятишек, которые дрались до него. Соперник выглядел куда внушительней. Во время танца он сурово шептал что-то в каждом углу ринга, делая резкие кинжальные выпады, а вот Чемпион в своем вкрадчивом Рам-Муай двигался по-кошачьи мягко.

Раздался гонг…

И через минуту я забыла обо всем на свете – в том числе и о том, что ненавижу бокс. На моих глазах столкнулись не только две разные школы – Виталик тут же донес до нас это знание, – но два разных подхода к жизни. Соперник Ная был как опасный хищный зверь – коварный, быстрый, жестокий, готовый растерзать любого, кто встанет на его пути. Казалось, сам факт наличия рядом другого самца приводит его в неистовство. Най казался рядом с ним хрупкой добычей. Но вот он начинал с рассерженным зверем играть – дразнить его, подманивать и уворачиваться. Игра была опасной. Что у этого парня удар убойный, понимала даже я. И в один момент разъяренный тем, что его не принимают всерьез, боец стал прижимать Ная к канатам, пытаясь нанести удары локтем («Кстати, именно этот удар считается смертельным!» – шепнул Виталий).

И тут мы увидели то, что делало Ная Чемпионом. Он вдруг подпрыгнул – и словно завис в воздухе. Время как будто замедлилось, он реально повисел немного в пустоте, а потом невидимым движением словно свернул пространство в комок и пустил в убыстренной перемотке – оттуда, из воздуха, на противника обрушился такой град ударов, что я поняла, откуда взялось название «бой восьмируких».

Пхай прикрыл голову и отступал к канатам. И вдруг Най, снова воспарив, сделал одно легчайшее движение ногой, лишь коснувшись подбородка противника, – и тот пал навзничь, нелепо раскинув руки. «Нога гладит лицо» – шикарный удар!» – зашептал сзади Виталий. Чемпион добивать соперника не стал, отскочил в сторону – он еще не наигрался.

Прозвучал гонг – перерыв, и публика, которая на время боя перестала пить и жевать, дружно выдохнула.

– Парень просто чума! – мечтательно промурлыкала Машка.

– Побойся бога! Рядом с тобой он будет смотреться как сын-третьеклассник!

– Черт, анатомические препятствия любви – самые безжалостные! – вздохнула Машка. И спросила Лану: – Мы ведь пойдем с ним знакомиться?

Лана не ответила – похоже, целиком погрузилась в созерцание того, как тренер обтирает упругое тело Ная.

Я подняла глаза на ринг – и то, что я увидела, мне не понравилось. Чемпион сдулся, будто из него выпустили воздух. Мы сидели как раз рядом с его углом. И я поразилась перемене. Вот только что крошечный таец был как кнопка ядерного реактора: нажми – и вырвется такая энергия, мало не покажется. А теперь он сгорбился, растекся, тяжело дышал, на лбу и над губой выступили капли пота, взгляд стал бессмысленным… А ведь нокдаун в первом тайме получил совсем не он! Я присмотрелась пристальней – уже как врач. И все это не понравилось мне еще больше. Мышцы ног Ная подрагивали, словно в легкой судороге. А затем по всему телу пробежала волна мелкой дрожи, и Чемпион скривился от боли. Поднялся он с трудом. Что-то было не так.