Месть Мертвеца - [21]

- А, может, вы – сообщники? Вместе замочили Валю, вместе разбили автомобиль… Не зря же так долго вдвоем бродили, черт знает где…

Дальше слушать я не стал. Мне было тошно. Затянувшийся театр абсурда опостыл до печенок.

Я повернулся к свихнувшимся друзьям спиной и отправился, сам не знаю куда. В общем, куда глаза глядели.

Когда я выбрался из котловины, меня догнала Светлана. Я ни о чем ее не спросил, а она ничего мне не сказала. Просто, дальше мы пошли вместе.

24

Очень скоро мы потеряли всякие ориентиры и безнадежно заблудились. Местность вокруг была однообразная, холмистая, заросшая пожелтевшей, выгоревшей на солнце травой, среди которой иногда островками возвышались заросли чертополоха и прочих сорняков, названия которых я не знал. День, к счастью, выдался более прохладный, чем во время предыдущего путешествия. Дул несильный ветерок, который обнадеживающе попахивал влагой.

И, тем не менее, на душе было очень неспокойно. Без воды и еды мы долго не протянем. А сил с каждым шагом оставалось все меньше. К тому же, очень угнетала неопределенность. Нам до сих пор так и не удалось заметить никаких признаков существования человека. Словно все население планеты вымерло в одночасье. Причем, похоже, очень давно, что вообще не укладывалось в голове.

Разговаривали мало. Не о чем было. Вспоминать плохое не хотелось, а хорошего, практически, ничего не было. Лишь изредка мы обменивались короткими, ничего не значащими фразами, в основном, об увиденном, или о направлении, которое следовало избрать.

А солнце, между тем, опускалось все ниже. Ветер усиливался и становился все холоднее. Нужно было подумать о ночлеге, но ничего подходящего на нашем пути пока не встречалось.

Кушать хотелось, нет слов, чтобы рассказать, как. В желудке урчало, словно в испорченном радиоприемнике. Еще хуже доводилось без воды. Небо пересохло, язык распух и стал жестким, словно наждачная бумага. Мы уже и рады были вернуться к друзьям, авось они опомнились. Да вот только дорогу назад отыскать было невозможно. По той же причине мы не могли отыскать деревню, или на крайний случай полуразвалившуюся избу с басиной. Сейчас и гнилая вода из нее медом показалась бы. Оставалось уповать только на погоду. Даже грядущее похолодание не пугало, лишь бы дождь пошел.

Ближе к вечеру, в глубоком овраге мы наткнулись на болотистую местность, заросшую камышом, среди которого попадались и редкие зеленые поросли. Земля казалась вязкой, пружинила под ногами. Однако воды не было. Даже посредине русла, где, по всей видимости, когда-то протекал ручей.

Я пробовал докопаться до воды руками. Только ничего из этой затеи не вышло, лишь зря ногти пообламывал. В земле, которую таковой было трудно назвать из-за обилия переплетенных корней растений, угадывалось недавнее присутствие влаги, но и только. Ее ведь жрать не будешь…

Пробовали жевать листья камыша, которые помоложе, бесполезно. Жесткие, невкусные.

Пришло время, когда Светлана села на траву и сказала. Что дальше не пойдет. Я и так удивлялся ее выносливости. Меня самого ноги давно еле держали. Но я крепился, так как чувствовал ответственность не только за себя, а за нас двоих. Мне нужно было хотя бы казаться сильнее, чем я был на самом деле.

А, между тем, приближалась ночь, и она обещала быть холодной и ненастной. Я ничего не мог придумать, чтобы улучшить наше положение. Голова была пуста, словно барабан, и не могла родить ни единой дельной идеи. Хоть садись рядом с девушкой и волком вой.

Естественно, такого я себе позволить не мог, хотя, если по правде, и очень хотелось. Сам бы я, наверное, давно отчаялся, сложил ручки и положился на волю судьбы. Присутствие девушки не позволяло расслабиться.

Я давно уже приметил на одной из возвышенности группу деревьев. Она казалась неимоверно далекой и по мере нашего продвижения, почти не приближалась, но, все же, я целенаправленно держал на нее ориентир. Я поставил себе за цель обязательно добраться к деревьям и хотя особо ни на что не рассчитывал, все же, если вдруг пойдет дождь, лучше найти хоть какое-то укрытие, нежели коротать ночь пот открытым небом.

Я неоднократно говорил Светлане о деревьях. Она согласно кивала головой, но при этом у нее даже не хватало сил, чтобы поднять глаза. И я сомневался, видела ли она цель, к которой я уговаривал ее идти. Возможно, воспринимала мои слова всего лишь, как слабую попытку ее утешить и не придавала им  значения? Но, несмотря на это, до последнего времени она продолжала послушно и безропотно следовать за мной.

Теперь же я просто не знал, как заставить ее двигаться дальше. Светлана сникла окончательно, и самое страшное было то, что я готов был поддаться слабости и последовать ее примеру. Потому, что больше не видел смысла в дальнейшем продвижении. И только тупое упрямство еще как-то удерживало меня, однако, и его уже почти не осталось.

Оставшиеся несколько сот метров к заветным деревьям мне пришлось буквально тащить Светлану на себе.

Она вроде бы и пыталась передвигать ногами, только усердия и осмысленности в ее движениях было не больше, чем  у куклы, которая способна лишь имитировать ходьбу, когда ее тянут за руку. От меня же требовалось не только вести девушку, но и удерживать ее, чтобы она не свалилась на землю. Для этого приходилось прилагать воистину титанические усилия, ибо у меня у самого сил почти не осталось. Хорошо еще, что природа наделила Светлану хрупким телосложением, иначе я бы никогда не справился с непосильной задачей.