Месть - [14]

— Тогда в следующий раз я обязательно скажу Максу, чтобы он взял тебя с нами! Сейчас надо помешать, Соня, а то палочки эти слипнутся! Дай мне ложку, я сам, — и малыш, вывалив розовый язык на бок, принялся перемешивать содержимое кастрюли.

— Эй, повар-всезнайка, брысь отсюда, ещё обожжёшься, потом возись с тобой! — строго вмешивается мрачный Макс.

— Ты чего такой злой?

— Сам ты злой!

— Всё, всё, мальчики не ссорьтесь, давайте лучше чаю выпьем!

Ночью уже, лёжа в постели, Максим тихо говорит мне:

— Знаешь, о чём я подумал сегодня? Да, честно говоря, не только сегодня…

— О чём?

— Глупо ездить друг к другу…

— Почему это?

— Может быть… лучше жить вместе?

Я молчу, не зная, что ответить, не ожидала такого напора.

— Я подумаю. До этого момента я всегда жила одна и привыкла, так что для меня это будет нелёгким и тысячу раз обдуманным решением.

— Прямо тысячу?

— Прямо.

— Я буду ждать твоего решения, только помни, каждая ночь для меня — это пытка, если рядом нет тебя… А утро не утро, если на подушке не раскинуты твои волосы, и не дурманят меня своим запахом. Я… кажется, люблю тебя…

— Кажется? — пытаюсь обернуть неловкость в шутку.

— Да нет, не кажется, — ухмыляется, — просто люблю…

Молчание…

— Молчишь? — тихо спрашивает Макс.

— Молчу, не привыкла бросаться такими словами.

— Я тоже не привык… Этими словами не бросаются, они сами рвутся наружу, когда время приходит…

— Значит, моё ещё не пришло…

— Значит не пришло… Но придёт обязательно, вот увидишь, — прячет нос в мои волосы и шепчет что-то.

— Что ты там шепчешь?

— Ничего… — и продолжает издавать едва слышно одни и те же звуки.

Напрягаюсь, но разобрать не могу, да ещё и оставленная им музыка мешает, чуть двигаюсь ближе к его рту и слышу нечто похожее на «Прости, прости, прости»…

У меня сжимается сердце… Мне больно, я не уверена в том, что расслышала верно, вполне возможно, что услышанное — лишь результат моего больного воображения, очень больного, замечу.

Я не привыкла к сердечным содроганиям — их не было в моей жизни достаточно долго, настолько, что они пугают меня слишком сильно, слишком большой это стресс для меня…

Вскакиваю как ошпаренная, хватаю вещи, лихорадочно натягиваю джинсы на себя, Максим хватает меня за руки, прижимает к себе и повторяет:

— Успокойся, всё в порядке, успокойся, я ничего не требую от тебя, только успокойся!

— Нет Макс, я забыла, мне срочно нужно домой, я уезжаю, отпусти.

Он не отпускает:

— Прошу, остынь. Ничего не случилось, ну да, признался я в любви… С кем не бывает… Тебя ведь это ни к чему не обязывает! Моя любовь — мои проблемы! Пусть всё остаётся как есть, не хочешь переезжать не нужно, только останься сегодня, не бросай меня…

— Максим отпусти меня, я чётко дала понять, чего хочу, — мой голос металлически холоден и непреклонен, — убери свои руки сейчас же и не смей мне никогда и ничего навязывать! — я уже практически ору, моя сила и уверенность в правильности совершаемых поступков шатки и уязвимы, как никогда, я слишком приближена его словами и нежностью к грани, за которую не хочу переступать…

— Нет, не отпущу… Ты хоть понимаешь, как больно делаешь мне сейчас? Разве так принимают люди чужие признания?

— Мне плевать, как, кто и что принимает, отпусти, если хочешь, чтобы всё оставалось, как есть, или тебе придётся забыть о моём существовании навсегда!

— Хорошо… — медленно ослабевает хватку, я тут же вырываюсь и режу его чувственность:

— Кстати, где макет договора? Завтра чтоб был у меня, это ясно?

— Ясно…

Несусь домой на ненормальной скорости, долго разбираюсь с ГАИ по поводу превышения, умудряюсь договориться, несмотря на полнейший раздрай моего эмоционально-чувственного фона.

Всё не так. План перекосило… Слишком близко я подпустила его к себе, слишком глубоки мои реакции на его слова и поступки, на его голос, запах, на его стиль жизни, привычки, жесты, манеру совершать бытовые действия, на его, чёрт возьми, нежность…

Не могу сказать, что её у меня не было, она была и есть: многие влюблялись в меня и жестокие и нежные, и грубые и ласковые, бывало всякое. Да тот же Антоша нежен и в постели, и в обычной жизни… Но у Макса она другая, эта его нежность… Она обволакивает меня, будто исцеляя, или же научая чему-то, какой-то житейской мудрости, что ли… Она меняет меня. Она лепит меня по-другому, мягко, ненавязчиво переиначивает устоявшиеся взгляды, желания и цели… Главное, цели!

В своём ежедневнике, на одной из страниц на днях нашла написанные его рукой строки:

Откладывая часто изнь на завтра,

Надеемся, что время еще есть,

И каждый день, съедая утром завтрак,

Не думаем, что можем не успеть,

Что именно сегодня нужно счастье

Творить себе, дарить другим, ценить,

Что завтра невозможно догадаться,

Как нужно день сегодняшний прожить.

Прочла и обомлела, он словно смотрит внутрь меня и видит то, что нельзя ему видеть. Может просто чувствует свою участь… Есть же интуиция у людей, в конце концов… Он влюблён, уже влюблён, в этом нет никаких сомнений, его глаза говорят красноречивее любых слов и признаний: столько тепла и нежности в них, столько внимания и жажды схожего ответа с моей стороны, что он уже сам не видит смысла скрываться… Возможно, это интуиция пытается уберечь его, защитить…