Месть Лисьей долины - [69]

Я поднялась с пола – все внимательно следили за мной, будто я была бомбой замедленного действия и в любой момент могла рвануть – доковыляла до ближайшего кресла и рухнула в него. Удобнее не стало, зато теперь я хотя бы не смотрела на остальных снизу вверх.

– Каждый из вас виновен, – сказала я. – Давайте начнем по восходящей.

– Чего-чего? – поразился Вадик.

– Евгения имеет в виду, что сейчас предъявит нам обвинения, – пояснил Ващенко, усмехаясь, – причем начнет с тех, кто наименее виновен.

– Валентина Горенштейн. – Я повернулась к младшей из близнецов, сидевшей рядом с сестрой на диване. Тина уставилась на меня, и на треугольном личике с острым подбородком возникло выражение легкой неуверенности. – Вы поддались на лживые уговоры и ухаживания Алексея Шамраева, матроса на яхте вашего покойного дяди, и сбежали. Вы нанесли повреждения средней степени тяжести охраннику, который был приставлен защищать вас. Он до сих пор находится в больнице.

Тина закусила нижнюю губу белыми острыми зубками. Девушка изучала свои колени, и под взглядами родственников и друзей семьи ее щеки медленно наливались багровым румянцем.

– Но вообще-то вы мне скорее симпатичны, – усмехнулась я. – Умеете смотреть правде в глаза, не строите розовых воздушных замков… в отличие от своей сестры. Вы искренне беспокоились о судьбе Лизы, были готовы рискнуть жизнью ради спасения мачехи и брата. Вы пришли сюда добровольно с намерением спасти заложников. И в сговор вступили в последнюю минуту – скорее всего, под давлением со стороны взрослых людей, на которых привыкли полагаться, партнеров вашего дяди и отца.

Тина едва заметно отрицательно качнула головой.

– Или, что более правдоподобно, из-за просьб вашей сестры. Вы свободны, Тина. Можете встать и уйти в любой момент.

Все уставились на девушку, а Валентина Горенштейн медленно, как во сне, встала и даже сделала шаг к двери.

– Эй, что вы себе позволяете? – взвизгнул Вадик. – Вы сидите и слушаете эту стерву! Позволяете ей говорить какие-то кошмарные вещи…

Тина вздрогнула и опустилась на диван. Лиза немедленно схватила сестру за руку и сжала, как тисками.

– Вадим Аркадьевич, полагаю, теперь ваша очередь, хочу извиниться пред вами.

– Извиниться? – недоверчиво произнес Вадим.

– До недавнего времени я подозревала вас в убийстве вашего отца.

– Меня?!

Пухлая физиономия с пробивающейся бородкой изобразила столь искреннее изумление, что я с трудом подавила неуместный приступ смеха. И как я могла подозревать этого слюнтяя?

– Вас, Вадим. Тем более что это было бы не первое преступление, совершенное вами.

Выражение оскорбленной добродетели – вот что появилось на физиономии младшего Горенштейна.

– Я никого не убивал! – торжествующе произнес Вадик.

– Да, вы никого не убили, хотя и старались. За последние два месяца вы несколько раз покушались на жизнь ваших двоюродных сестер. Не ошибусь, если скажу, что вашей целью было наследство – миллионы Горенштейнов. Вам не хотелось делиться с девочками.

– Вы ничего не докажете!

– Да я и не стану пытаться. – Я пожала плечами, насколько позволяли «браслеты». – Попытки были настолько дилетантскими, настолько непродуманными и идиотскими, что вас не раскрыли только каким-то чудом. Думаю, уже следующее покушение на жизнь близнецов привело бы к вашему разоблачению.

Вадик оскорбленно молчал.

– Кстати, сами девочки догадывались, кто пытается испортить им жизнь. Они нисколько вас не боялись и не принимали всерьез. Но тот, кто однажды решается на убийство, переступает черту. И следующая попытка – это просто вопрос времени. Вот поэтому я подозревала, что это вы наняли киллера для убийства Аркадия.

Я немного помолчала, потом продолжила:

– Я ошиблась. Меня немного извиняет то, что я ошиблась не одна. Ваша мать тоже подозревала вас, Вадим.

– Мама?! – Пухлый молодой человек повернулся к матери. Подбородок Анны дрожал, женщина с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться в истерику.

– Вы отыскали Дениса Малюху, – продолжала я. – Именно вы нашли этого человека, пьющего охранника, именно вы напомнили ему, кем он был, и предложили вспомнить старые навыки. Вы говорили мне, что прекрасно помните день гибели Бориса и Татьяны. Вам было четырнадцать, в отличие от близнецов вы не были перепуганным ребенком. Думаю, вы запомнили человека, с которым общался ваш отец незадолго до трагического события. Кажется, Малюха устанавливал в поместье охранную систему?

Дэн спокойно смотрел на меня, в его глазах я заметила доброжелательный интерес. Наверное, ему, пережившему суд, зону, забвение, было приятно, что к его персоне проявляют внимание.

– Вы подумали, что человек, совершивший преступление однажды, убьет и второй. Лишь бы в деньгах сойтись. Кстати, как вы узнали о том, что именно Дэн Малюха был киллером? Когда вы поняли, что ваши жалкие попытки избавиться от сестер ни к чему не приведут, что убийство – не игра, не компьютерная стрелялка, вы на какое-то время успокоились. Но тут ваш отец, Аркадий Станиславович, сообразил, кто был источником неприятностей сестер с того момента, как девочки отметили свой восемнадцатый день рождения.

Анна вдруг повернулась и посмотрела на громадное кресло, стоящее на подиуме за столом. Все взгляды невольно притянулись к пустому креслу.