Месть. Книга первая. Проклятие дракона - [55]

И Роан оценил. Он приехал снова спустя месяц. А потом в течение года стал приезжать так часто, как только мог. Он привозил подарки, сладости, и сестры милостиво разрешали прогуливаться им в тенистом саду обители, беседуя обо всем на свете. Сердце Оливии трепетно замирало каждый раз, когда она ловила на себе восхищенный, горящий жарким блеском взгляд мужчины.

Признание Роана в любви было пылким и страстным, и неискушенная Ли летала в облаках, когда тот, о ком она мечтала столько лет, впервые поцеловал ее. Ей казалось, что она не чувствует ног и собственного тела, уносясь куда-то ввысь на легких крыльях блаженства и неги, а Роан, прижимая к груди смущенную и счастливую Оливию, шептал ласковые слова и говорил, что не может дождаться того момента, когда ей исполнится восемнадцать и он сможет увезти ее из обители, сделав своей женой.

Год до назначенного срока влюбленные прожили в состоянии эйфории. Они писали друг другу письма — нежные, светлые, наполненные теплом и обещанием чего-то удивительно-прекрасного, и Оливия считала, что день ее восемнадцатилетия станет самым памятным и самым счастливым днем в ее жизни.

Впрочем, так оно и было — юная графиня не могла сдержать солнечной улыбки, когда шла от ворот обители к приехавшему за ней кортежу и раскрывшему для нее свои объятия жениху. Свадьба должна была состояться в Райверенвелле, а затем молодожены планировали провести медовый месяц в Доу Драххар. Ли хотела побыть на могиле отца и увидеть родной дом, по которому так соскучилась… Могла ли себе представить исполненная самых светлых и чистых надежд девушка, что мечты обернутся пеплом, свадьба — похоронами, а обещанное счастье — бесконечным кошмаром. И если бы не Джедд, подобравший ее в лесу, возможно, она не дожила бы до утра, став легкой добычей для хищников.

За встречу с рыжим мастримом Ли не переставала благодарить Всевидящего. Это он каждый день заставлял ее жить и учил идти к поставленной цели — настойчиво, упорно, не обращая внимания на страх, боль и сомнения. Джедд стал ее крепостной стеной, за которой она всегда могла спрятаться от холода, ветра и невзгод.

Он никогда не лез в ее прошлое, не спрашивал лишнего и ничего не просил взамен, просто любил ее, как дочь, и заботился, как мог: отдавая лучший кусок, согревая холодными ночами, давая мудрые советы. И того могучего, сердечного и человечного стрежня, сидевшего в простом охотнике, Ли было достаточно, чтобы закрывать глаза на все его мелкие недостатки и чрезмерную любовь к элю. Хотя она точно знала, что ради нее друг сможет отказаться и от вредных привычек.

И вот сейчас Оливии безумно не хватало простых слов Джедда, вселяющих в нее уверенность, что все будет хорошо. Не хватало его надежного плеча, пропахшего дымом костра, и обветренных широких ладоней, всегда так ласково и успокаивающе гладивших ее по голове.

С наступлением темноты служанки зажгли в комнате свечи, и паника и тревога, словно неуемные пауки, стали плести в душе охотницы тонкую паутину. Что, если проклятый Ястреб исполнит свою угрозу и придет к ней сегодня ночью? Рука девушки непроизвольно опустилась на талию, ощупывая ножи, спрятанные за корсет, но впервые наличие оружия не давало ей ощущения защищенности и уверенности в себе. В свете последних событий оно было бесполезно. Да и слишком силен был герцог, чтобы можно было что-то противопоставить его нечеловеческой ипостаси, и Ли прекрасно понимала, что лишь по какой-то одному ему известной причине он до сих пор не применил всю свою силу к ней. Он чего-то ждал. И охотница больше всего боялась, что ждал он именно возможности оказаться сегодня с ней наедине.

Оливия дождалась, когда уйдут горничные, а затем вновь вылезла на подоконник и, зажав в руке тяжелый кованый канделябр, оперлась спиной об откос. Сквозь стекло лился мягкий серебристый лунный свет, не давая комнате погрузиться в кромешную темноту, и охотнице, привыкшей последние годы ночевать под открытым небом, рядом с окном, дававшим иллюзорное ощущение свободы, было не так страшно. Так и не рискнув лечь на кровать, девушка уснула, сидя на подоконнике, прислонившись головой к деревянной раме.

* * *

Касс проснулся на рассвете, когда солнце еще не выглянуло тонким краешком из-за горизонта, а лишь немного осветлило небо, угадываясь в рассеивающемся сумраке расползающимся серым нимбом. Он не сразу понял, где находится и, разлепив веки, долго смотрел на нарисованный на потолке лес, пытаясь понять, как он здесь оказался. Потом, вспомнив события вчерашнего дня, перевернулся на живот, обнял подушку и зарылся лицом в ее уютную мягкость. Рука нащупала какой-то предмет, хранившийся под подушкой, и Касс, вытянув его на свет, угрюмо уставился на ажурную детскую шапочку с голубыми ленточками — совсем крошечную, словно игрушечную. Чепчик, связанный Эорией для их сына, случайно сохранился в ее постели. Все остальное приданое, которое она готовила, как и колыбельку, подаренную ее братом, Касс сжег — слишком о многом напоминали ему детские вещи и слишком много боли вызывал один случайно обращенный взгляд на них.

Герцог яростно сжал в кулаке ни в чем не повинную шапочку и резко отбросил ее в сторону. Поднявшись, Кассэль накрыл кровать куском белой ткани и, не оборачиваясь, пошел к выходу.