Месть графа - [24]

Он надеялся, что Сильвер тоже читает ту же самую газету и сейчас чувствует себя так, словно ей отвесили хлесткую пощечину.

Для нее это наверняка станет шоком, а для многих – сюрпризом.

«Я поступил весьма умно, – сказал он себе. – Сильвер ничего не остается, как зализывать раны!»

Он запретил Рании выходить наружу через переднюю дверь, чтобы ее ненароком никто не увидел, и потому после обеда они направились в сад позади дома, где и уселись под деревьями.

Здесь находился украшенный орнаментом фонтан, из которого в небо била струя воды.

Рания, одетая в одно из своих новых платьев, остановилась рядом с фонтаном, глядя, как капельки воды превращаются в радугу.

«Она не только обладает прелестным личиком, – подумал Чарльз. – В каждом ее движении сквозит необыкновенная грация».

Чем-то неуловимым она вдруг напомнила ему статуи греческих богинь, которые он видел в Афинах.

«Без сомнения, она исключительна, – заключил он. – К тому же ее красота расцветает, словно по волшебству. Она стала куда привлекательнее, чем несколькими днями ранее».

Они вернулись обратно в дом к чаю, и дворецкий доложил Чарльзу, что его навестили несколько гостей.

Как и было приказано, всем им он отвечал, что мистер Линдон вернется в город не раньше вечера.

Слушая его, Рания сообразила, что многие из этих визитеров были родственниками Чарльза.

– Я уверена, что ваши тетушки и кузины будут чрезвычайно раздосадованы тем, что стали не первыми, кто встретился со мной.

– Разумеется, будут, но они же прекрасно знают, что мы не смеем воспротивиться королевскому повелению!

Рания склонила голову к плечу.

– У вас на все есть ответ, – вздохнула она. – Однако же я подозреваю, что приглашения на сегодняшний ужин вы добились каким-то ловким манером.

– Вы очень проницательны, Рания. Я привык, что женщины делают только то, что я им говорю, и не задают при этом много вопросов.

– Вздор! – парировала она. – Для этого вы слишком умны. Да вы бы умерли со скуки, если бы все шло именно так, как вы изначально спланировали. А уж сегодняшний прием должен был стать сюрпризом.

Чарльз понял, что она оказалась куда догадливее, чем он предполагал.

– Ну, хорошо, Рания, вы выиграли. Это действительно сюрприз, причем не только для моей семьи, но и для той молодой женщины, которая сочла, что я недостаточно хорош для нее.

Глаза Рании лукаво блеснули.

– Значит, вы действительно наказываете ту молодую женщину. Что ж, я уже начинаю ее жалеть!

– Через несколько дней она пожалеет себя куда сильнее.

Рания ждала его объяснений, но, видя, что он молчит, не стала задавать лишних вопросов.

Поскольку с минуты на минуту должен был пожаловать Антонио, чтобы уложить ее волосы, сразу же после чая она поднялась к себе в спальню.

Перед камином на коврике для нее уже была приготовлена ванна, в которую было добавлено масло лилий, и она подумала, как славно иметь в услужении сразу двух горничных.

После того как она приняла ванну, служанки одели ее, отложив пока до вечера платье лунного света.

Ей доложили о приходе Антонио.

Итальянец оказался симпатичным мужчиной преклонного возраста. Достигнув вершины мастерства, он стал лучшим парикмахером во всем высшем обществе, наиболее востребованным и дорогим среди всех своих коллег.

Майор Монселл передал Антонио, что его ждут в Линдон-хаусе, дабы он уложил волосы одной молодой леди, в честь которой его королевское высочество устраивает прием.

Антонио преисполнился любопытства, поскольку знал о Чарльзе Линдоне все.

Он делал прически многим прекрасным дамам, сердца которых были разбиты Чарльзом. Как и все остальные в Лондоне, Антонио ждал, что самый блестящий щеголь на Сент-Джеймс-стрит вот-вот объявит о своей помолвке с ослепительной Сильвер Банкрофт.

И, прочтя в утренних газетах, что Чарльз Линдон намерен жениться на другой, он был поражен до глубины души.

Впрочем, все дамы, волосы которым он сегодня укладывал, тоже были удивлены и полны любопытства.

– Что это за молодая женщина, Антонио? – наперебой спрашивали они. – Никто из знакомых не видел ее! Просто удивительно, что такой любвеобильный господин, как Чарли, вдруг собрался жениться на никому не известной девице из провинции!

И в голосах большинства из них слышалась плохо скрытая зависть.

Антонио понимал, что Чарльз или расстался с кем-то из них после очень короткой интрижки, или же на кого-то вообще не обратил внимания.

И потому, прибыв в Линдон-хаус, парикмахер буквально сгорал от любопытства.

Его проводили в спальню Рании.

Когда она поднялась со стульчика перед туалетным столиком, чтобы приветствовать Антонио, он растерялся.

Хорошо зная Чарльза, он был уверен в том, что его будущая супруга непременно окажется привлекательной.

У молодой леди, протягивающей ему руку, волосы, свободно ниспадающие ей на плечи, были необыкновенной красоты, как будто чуть тронуты пламенем.

Антонио моментально отметил, что она не похожа ни на одну из тех женщин, коих нынешний бомонд объявил первыми красавицами.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились уложить мне волосы, – сказала меж тем Рания своим мягким голосом. – Жених уверил меня, что вы – лучший парикмахер во всем Лондоне.