Мессия - [109]

— Почему? — спрашивает Джез.

— Потому что этот тип вырезает языки и хранит их. Он приходит домой, покрытый кровью. Маловероятно, чтобы кто-то жил с ним и не замечал того, что происходит. И имейте в виду, что он считает себя Мессией и относится к этому буквально. Иисус Христос тоже не был женат. Возможно, он полагает, что земная женщина просто не может быть достойна его.

— Это утверждение не вполне бесспорно, — замечает Джез. — Питер Сатклифф был женат.

— Да, и к тому же он был водителем-дальнобойщиком. Колесил невесть где, убивал вдалеке от дома и не хранил сувениров. Я допускаю, что мое предположение не является стопроцентно верным. Но в нашем распоряжении лишь ограниченный отрезок времени, и я не хочу привлекать к этому делу дополнительных людей. Мы распределим всю работу между нами тремя. Не получится — тогда проверим и женатых. Но сейчас для нас главное — максимальным образом расширить зону поиска.

— Согласен, — говорит Джез. — Это логично.

— Теми, кто проскочит сквозь оба сита — и насчет дежурств, и насчет семейного положения, — надо будет заняться вплотную. Прежде всего опросить насчет алиби. Уверен, у большинства хоть какое-нибудь да найдется. Ну а уж тех, у кого не найдется, потянем сюда для дальнейшего разбирательства. Ясно?

Джез и Кейт кивают.

— А пока посмотрим, не повезет ли нам с архитекторами по имени Томас, он же Фома, больше, чем с рыбаками по имени Эндрю. Я лично просмотрю «Желтые страницы», выявлю архитектурные фирмы и сам же туда наведаюсь. Процедура в принципе та же, что и с рыбаками, только людей, которых необходимо оповестить, будет гораздо меньше. Я не могу себе представить, чтобы в Лондоне было столько же архитекторов, сколько и рыбаков.

— Ты удивишься, — говорит Кейт, — но за мной как-то ухаживал архитектор.

— Если получится, всех архитекторов я проработаю лично, — заявляет Ред. — Я займусь зодчими, а вы двое прикиньтесь сотрудниками Министерства внутренних дел.

— Ты скажешь архитекторам, чтобы они остерегались полисменов? — спрашивает Кейт.

Ред колеблется.

— Нет… пожалуй что нет.

— Почему? — не понимает она.

— Потому что я не могу переступить через это. Взять и сказать обычным гражданам, чтобы они не повиновались закону.

— Тебе и не надо этого делать. Просто предупреди этих архитекторов, что в одну конкретную ночь они не должны открывать дверь никому.

— Но мне пришлось бы уточнять, что сюда включены и полицейские.

— Вовсе не обязательно. Просто подчеркни слово «никому».

— Кейт, любой человек в здравом уме откроет дверь полицейскому, который пришел проверить, все ли в порядке. Он не подумает, что понятие «никому» включает полицейских. Ради Бога, возьми ты в толк, что мы ведем речь об архитекторах, а не о торговцах наркотиками. Надо думать, большинству из них не доводилось даже превысить скорость.

— Ред, ты сам себе противоречишь. Если эти люди столь законопослушны, ты должен защищать их, исходя именно из этого. Должен сказать им — хотя бы намекнуть, — что главным подозреваемым является неизвестный полицейский.

— Нет.

— Ну почему нет?

— Потому что… — Ред вскидывает руки. — Если я буду ходить и говорить об этом людям, одному за другим, то хоть где-то, но обязательно произойдет утечка. Один из них расскажет жене, она своей ближайшей соседке через садовую изгородь, а она упомянет об этом своей кузине, которая работает на «Ивнинг стандарт». Ты оглянуться не успеешь, а вся пресса запестрит заголовками «Обыватели получили карт-бланш игнорировать любого представителя закона». Это сделает полицию посмешищем.

— Я…

— Кейт, если ты хочешь обратиться к комиссару, чтобы оспорить это, сделай одолжение. Он скажет тебе то же самое, что и я…

— Ред, я ушам своим не верю. Мы знаем, что убийца наверняка офицер полиции, а ты…

— Нет, Кейт. Тут ты ошибаешься. Мы ничего не знаем. Мы предполагаем, будто Серебряный Язык офицер полиции, но ничего не знаем наверняка. И я не стану ставить под угрозу работу полиции во всей столице на основании теории, которая, при всем своем правдоподобии, остается недоказанной.

— Не читай мне нотаций, Ред.

— Тогда не вынуждай меня делать то, что, как ты знаешь, я сделать не могу.

Ред встает.

— Прошу прощения. По правде сказать, и то и другое для нас плохо. И не предупредить людей — скверно, и предупредить нельзя.

— Так что же нам делать? — спрашивает Джез.

— Очень просто. Найти его раньше, чем он найдет нас.

95

Мне ясно, что я не могу винить общество, не предпринимая попыток его изменить. Вот почему я выбрал эту профессию и стал заниматься тем, чем занимаюсь. Разумеется, лепта моя ничтожна, ибо сколько добра можно привнести таким образом в этот отвратительный хаос. Однако я занимаюсь тем делом, которое, при всей своей малости, имеет хоть какой-то положительный смысл. Мы помогаем разгрести хотя бы ничтожную часть этой вонючей свалки, удушающей жизнь общества. Мы хватаем самых отъявленных — а точнее сказать, самых явных — преступников и убираем их с улиц. Но это все, чего мы добиваемся, а стало быть, результат нашей деятельности весьма невелик. Мы ведь не исправляем этих преступников, не изменяем их в лучшую сторону. Мы лишь предоставляем обществу временную передышку, а если так, то не плевать ли на это? Вот что я имею в виду, говоря, что лепта моя ничтожна.