Месседж от покойника - [7]

Наблюдал с интересом и за хозяином кабинета. Удивительно, до чего люди, считающие себя выдающимися бизнесменами и профессионалами в области переговоров, не знают, как красноречиво говорят их тела, их мимика, жесты… Рассказывают то, о чем не говорят словами.

Вот Эдвард Грейслин глубоко вдохнул и поднял взгляд влево и вверх — это значит, что он сейчас соврет… Вот он, слушая Хопкинса, слегка прикусил нижнюю губу — услышал что-то обидное, готовит отпор. Вот рассказывает о чем-то и глядит в глаза, не мигая — гораздо дольше, чем это нужно бы по смыслу происходящего, — это верный знак того, что он хочет убедить собеседника в своей искренности.

— Я знаю Грега Ставиского давно, — продолжал тем временем рассказ Грейслин. — Состоятельный человек, толковый бизнесмен. Мы с ним познакомились еще в те незапамятные времена, когда Польша была советской. Он относился к тем полякам, которые всегда советскую власть ненавидели — и не скрывали этого. — Грейслин сделал паузу. — Я так понимаю, что вам надо знать об убитом побольше — поэтому и говорю столь подробно.

Хопкинс кивнул.

— Напомню вам давний анекдот — в нем, как в любом другом, немного шутки, а все остальное — правда. В свое время говорили, что Советский Союз сгубили три поляка, которые этот тоталитарный строй ненавидели: первый — советник президента Картера Збигнев Бжезинский — он, кстати, и сейчас работает в Вашингтоне, в Центре стратегических исследований. Второй — папа римский Иоанн Павел II, бывший кардинал Войтыла. И третий — Лех Валенса, организатор и глава «Солидарности», а потом — президент независимой Польши. Так вот, Грега вполне можно было добавить в этот список, хоть он и не был выдающимся государственным деятелем. Его ненависть к тоталитаризму была для него не абстракцией, а повседневной жизнью.

— Чем он занимался по бизнесу?

— Слишком широкий вопрос. Он был, как, наверное, любой бизнесмен, человек многогранных интересов. Разбогател он, как я понимаю, на том, на чем тогда богатели все нынешние олигархи. То ли компьютеры перепродавал, то ли что-то похожее.

Я могу говорить, какие у нас были общие интересы. Во-первых, у моей компании «Изумрудные Луга» сегодня филиалы в пяти странах. У нас предприятие, как вы понимаете, имеет свою уникальную специфику. Раз открывшись где-нибудь, в любой точке земного шара, оно уже не закроется через год. Поэтому наш интерес к Грегу с первой встречи был естественен и понятен — речь шла об открытии нашего филиала в Польше.

И пусть вас не смущает, что я веду речь о том, что было двадцать лет назад, по нашим масштабам это сущие пустяки. И даже моих партнеров эта долгосрочность наших переговоров совершенно не смущает, потому что, зная Грега, мы верили: в странах, получивших независимость от СССР, пройдут трудности переходного периода, завершится дележ собственности и сфер влияния, войдут в правительство новые люди — и будет у нас филиал в Польше. А филиал — это… — Грейслин сделал паузу.

«Это — сотни миллионов долларов на десятки лет, причем без особых забот», — отметил про себя Олег.

— К тому же, — продолжал Грейслин, — Ставиский успел со своим греческим партнером открыть филиал в Греции. Так что целесообразность контактов была подтверждена.

— Что еще? — невозмутимо спросил Хопкинс, делая пометки в блокноте.

— Наше сотрудничество шло главным образом в области приобретения или продажи разного рода уникальных предметов искусства. Картин, скульптур, раритетов… Вы же обратили внимание, как много прекрасных произведений искусства в нашем парке, в музее, в мавзолеях… И даже это великолепное полотно «Распятие», которое вы видели («Надо же, уже сообщили, пока мы ехали», — отметил Олег), даже это полотно было спасено благодаря нашей корпорации.

— Это — благородный жест, — отметил Хопкинс.

— А что вы скажете о похищенном у вас антиохийском Потире? — неожиданно спросил Потемкин, до этого молча наблюдавший беседу со стороны. И отметил: «Ага… Глаза влево вверх. Сейчас будет вранье».

— Я не понимаю, какое антиохийская Чаша имеет отношение к убийству. — Эдвард Грейслин переводил взгляд с Потемкина на Хопкинса, как бы спрашивая у Хопкинса, стоит ли отвечть на бестактный вопрос его напарника. Но Хопкинс просто глядел на вице-президента, не мигая. И Грейслин продолжал не очень уверенно: — Этим занимается полиция. Они продвинулись довольно далеко, и, я уверен, доведут дело до конца.

— Какая именно полиция занимается делом — Лос-Анджелеса или Блемдэйла?

Грейслин покачал головой:

— Вы уже в курсе… Да, наш мемориальный парк находится на территории двух городов. Музей — на земле Блемдэйла. Они и работают.

— Должен вам сказать, — вступил снова в разговор Хопкинс, — что не только эти города здесь замешаны. Чаша эта принадлежит музею в Нью-Йорке. Страховая компания находится в Пенсильвании… Так что дело вполне может рассматриваться как дело федерального уровня.

Грейслин был явно раздосадован.

— Мне и в голову не приходило никогда связывать убийство Ставиского с этим похищением…

— Послушайте, господин Грейслин, — Потемкин сделал жест в сторону окон, — часто ли здесь, на вашей территории, происходили убийства?