Мёртвый сезон. Конец легенды - [42]

В свое время суперинтендант Смит уверял Лонсдейла, что английская контрразведка знала о нем абсолютно все. По его словам, дело было совершенно ясным и предрешенным. Поэтому советский разведчик был немало удивлен, узнав, что обвинение намерено выставить против троицы несколько десятков свидетелей. В Англии, как и везде, известно, что чем больше свидетелей, тем менее обосновано обвинение. Стало очевидно, что ведется нечто вроде генеральной репетиции основного процесса е целью натренировать свидетелей и подготовить английское общественное мнение к беспрецедентным приговорам…

А тогда в завершение слушания дела судья вынес решение о передаче его на рассмотрение в Центральный уголовный суд «Олд Бейли», как его прозвали в Англии по названию улицы, где он расположен.

Защитник сказал, что процесс начнется 7 марта под председательством судьи Хилберри. Однако за два дня до этой даты было объявлено, что дело решил рассматривать сам верховный судья лорд Паркер. Такой «перехват» сенсационного дела считается неэтичным в английских адвокатских кругах и рассматривается как попытка воспользоваться даровой рекламой в бульварной прессе, подробно и скандально освещающей такие процессы. Как правило, верховный судья занимается исключительно разбором апелляций. Для лорда Паркера тот процесс стал его первым уголовным делом с тех пор, как он был назначен верховным судьей. Не исключено, что лорд взялся за это дело, поскольку не был уверен, что Хилберри справится с поставленной перед ним задачей.

За несколько дней до начала процесса Лонсдейла посетил адвокат Хард. Он был очень возбужден и сразу же сказал, что хочет обсудить с ним очень важное коммерческое дело. Тогда подсудимый подумал, что адвокат имеет в виду судьбу четырех фирм. Но это было не так. Хард получил несколько весьма неожиданных предложений от прессы. Казалось, буквально все газеты жаждут опубликовать мемуары советского разведчика и готовы уплатить за них баснословные деньги. Выслушав Харда, Лонсдейл попросил его забыть об этом деле. Однако утром следующего дня Хард снова был у своего подзащитного. Оказывалось, что его отказ лишь увеличил ажиотаж, царивший среди газетчиков. Теперь предлагали уже десятки тысяч фунтов стерлингов. По существующим правилам Хард получил бы солидные комиссионные, если бы подобная сделка была заключена. Но Лонсдейл разочаровал Харда, сказав, что ему не нужны деньги, ибо по тюремным правилам он не имеет права приобретать ничего, кроме газет, книг и журналов, и поэтому не видит надобности в «побочных заработках». Однако и этот довод не произвел на адвоката никакого впечатления. Тогда подзащитный привел еще один довод, сказав, что, отрицая предъявленное ему обвинение, он не желает давать материалы для обвинителей. Хард рассмеялся. «Какой вы чудак, — воскликнул он. — Да разве кто-нибудь рассчитывает, что вы напишете правду? Газете требуется лишь ваша подпись, а «мемуары» они выдумают сами». Дня через два Хард снова был у Лонсдейла: «Гордон, я принес вам потрясающее предложение». Оказалось, одна из газет была готова заплатить ему две с половиной тысячи фунтов за одно лишь «право первой руки», то есть право сделать первое предложение в случае, если советский шпион все-таки решит в будущем писать мемуары.

— Но ведь я не собираюсь ничего писать…

— Тогда тем более надо принять хотя бы этот задаток. Газета прекрасно знает, что идет на немалый риск, но считает, что игра стоит свеч.

Лонсдейлу предстояли большие судебные издержки, ибо защита обошлась в 4 тысячи фунтов стерлингов, и он в конце концов решил воспользоваться заманчивым предложением газеты. Впоследствии, когда уже был на свободе, он решил написать книгу о своей разведывательной деятельности. Отрывки из нее Лонсдейл, уже Конон Молодый, и предложил газете, выплатившей ему тогда изрядную сумму. Ее риск таким образом оправдался.

Суд над троицей начался 13 марта 1961 года. В отношении Лонсдейла исход дела был вроде бы предрешен. Защитники заверяли, что он будет приговорен к максимальному наказанию, предусмотренному законом об охране государственной тайны в мирное время, то есть 14 годам заключения в тюрьме…

Верховный судья лорд Паркер восседал на своем месте с холодной и высокомерной улыбкой на бескровных, плотно сжатых губах. В его репликах, которые он бросал всем, особенно обвиняемым, сквозило нескрываемое презрение. Он даже не говорил, а изрекал, мало напоминая гордого служителя Фемиды. Исключение составляли лишь те моменты, когда он торжественно удалялся из зала суда в своей затянутой в талии и расклешенной книзу мантии, которая покачивалась на его бедрах, как юбка. Не менее экзотическое впечатление производил и генеральный прокурор в длинном белом парике и черной мантии. Это была пышная инсценировка, в которой главные роли исполняли лорд Паркер и «сэр Устрашающий». После некоторых осложнений с коллегией присяжных (один из защитников отклонил из состава присяжных заседателей всех женщин) началось судебное разбирательство. Генеральный прокурор развернулся вовсю. Для него это был, безусловно, эпохальный день. Как потом выяснилось, действительно через некоторое время он был произведен в лорд-канцлеры. Будущий лорд бойко читал по бумажке заготовленную заранее обвинительную речь и в нужные моменты с нескрываемым самодовольством демонстрировал различные вещественные доказательства.