Мёртвый сезон. Конец легенды - [3]

— Ну, насчет «наручников» я вроде бы в курсе дела. И просидел ты в них действительно сравнительно недолго. А вот второе предостережение, насчет коллег и врачей… Оно сбывается?

— А черт его знает! Ведь коллеги — это не друзья. В разведке друзей, как правило, не бывает. Это почти что аксиома. А коллеги… на то они и коллеги, чтобы их остерегаться. Вот до меня дошли слухи, что полковника Молодого обвинили в том, что он завалил ценнейших агентов в силу своей беспечности и нарушения правил конспирации. Это — ложь. Но как доказать, что ты не верблюд? И потом, какая-то удивительная забота о моем здоровье. Вот недавно опять направили на медицинское обследование в наш госпиталь, а тамошние ученики Гиппократа сразу же обнаружили какое-то мудреное заболевание сосудов головного мозга. Прописали кучу иноземных лекарств и курс инъекций. Ну, лекарства я утопил в унитазе, а вот курс пришлось пройти. Всю задницу искололи, и, что самое главное, взаправду начала как-то странно болеть голова. Говорят, это обычная реакция на лечение. Сначала, мол, хуже, а затем совсем… замечательно.

— А почему бы тебе, дружище, не сходить к частному лекарю? Кстати, у меня есть один знакомый терапевт широкого профиля. Специалист классный и свой парень, как-никак. Я его все время итальянскими галстуками снабжал…

— Что же, это идея. И когда ее можно осуществить?

— Послезавтра я улетаю в журналистскую командировку в Мадрид от «Известий»… Как только вернусь, так и пойдем.

— Отлично. Доверяй, но проверяй. Пора по домам. Спасибо тебе за великолепно проведенное время. Впрочем, постой. Давай сыграем с тобой напоследок в одну игру.

— В «очко»? Так ведь карт нет…

— Они не нужны. Будем фантазировать и играть в «угадайку». Итак, представь себе, что ты большой начальник и руководишь из Москвы всей нашей нелегальной сетью за рубежом. И вот один из нелегалов — твой покорный слуга, скажем так, проваливается в Великобритании в результате примитивного предательства, печальные последствия которого не сумело предусмотреть московское начальство… Меня сажают в тюрьму и, как принято повсеместно, делают всевозможные заманчивые предложения. Ну, вроде того, что, мол, поработай с нами. Все равно вместе будем воевать с китайцами и тебе это зачтется, по двойной ставке. А потом выпадает счастливое «очко», и меня через три года вместо двадцати пяти меняют на засыпавшегося в Москве английского шпиона. Вроде бы, как говорят англичане, хэппи-энд. Но ты, начальник, не уверен на сто процентов, что меня не завербовала британская контрразведка и не превратила в «двойника». А ведь в моих мозговых извилинах слишком много секретов, много имен коллег-нелегалов, агентов, явок и разведзаданий на будущее. Теперь вопрос: как бы ты, начальник, поступил со мной?

— С тобой? По-честному? Я тебе верю. Поэтому гуляй себе…

— Это частный случай. И редкий. А если подойти ординарно?

— Не знаю… В свое время фельдмаршалу Паулюсу, попавшему к нам в плен, предоставили великолепную загородную виллу с озером, оградили ее красивым забором и поставили двойную охрану. Жилось ему неплохо, тем более что в озере развели много всякой рыбы, а фельдмаршал был заядлым рыбаком…

— Я не Паулюс, хотя двойную охрану вокруг себя ощущаю. Не верят мне коллеги, хотя на каждом шагу говорю, что я верный член КПСС и больше всего на свете люблю Советский Союз.

— Но ведь это так?

— Почти. Конечно, я верный член. И люблю Россию, ибо она моя родина. Но дорогой друг мой! Не буду ханжить, ибо ты хотя и коллега нынче, но тебе верю больше как старому институтскому товарищу. Не только ради КПСС играл я в нелегальную рулетку, а ради самого себя, ибо работа моя была тем наркотиком, без которого нынешнее существование кажется мне до удивительности нудным и никчемным. Впрочем, не внимай столь серьезно моим крамольным речам. Тебе еще трудиться. Поэтому, если нет идеала, создай его сам. И помни, что разведчики редко умирают своей смертью… Ну, поезжай спокойно в Испанию, а потом пойдем к твоему терапевту. Все-таки что-то свербит мое сердце, вернее, голову…

А накануне отлета в Испанию поздно вечером позвонил по телефону наш старый институтский товарищ и сиплым от слез голосом сказал: «Вчера ночью за городом скоропостижно умер Конон Мо-лодый. Тело в морге кагэбэшного госпиталя. Больше ничего не знаю…»

Прошло без малого три десятка лет. И вот у меня дома оказался сын Конона — Трофим Молодый. «Все, что, дядя Леня, рассказано об отце, — сказал он, — включая знаменитый фильм «Мертвый сезон», — это ложь или, в лучшем случае, полуправда, приготовленная на кагэбэшной кухне при помощи литературных и кинематографических поваров…»

И порешили мы попробовать написать честную книгу об отце и друге. Благо у Трофима сохранился батюшкин архив, да и у меня остались и накопились за это время кое-какие до сих пор неопубликованные материалы. И плюс к этому у обоих — воспоминания.

Мы с Трофимом договорились писать отдельные главы по очереди, в соответствии со знанием того или иного периода жизни Конона Молодого и наличием материалов. Будет предоставлено слово и самому герою. Он оставил в наследство никем не цензурированные записки о своей жизни, в которых нет легенд и полуправды.