Мертвый месяц - [5]

– Чем займемся? – спросил он, когда Костя перемыл посуду в тазике с теплой водой.

– Мне еще надо к Зинаиде Павловне зайти, – сообщил Никита. – Бабушка просила и ей гостинцы передать.

– Ну так все вместе зайдем, – ответил Даня. – По пути с кладбища. Оно же тут есть? У нас сегодня Хэллоуин, на кладбище надо обязательно зайти.

– Это еще и Самайн, – подала голос Тина. – Праздник мертвых.

– Ну вот, – развел руками Даня, – сам бог велел.

Он обулся в берцы, натянул парку и вышел вместе с друзьями на улицу. Шел снег. Он придавал торжественность и праздничность всему окружающему. Зубцы забора в белых шапках, яблони, на которых еще висели поздние яблоки, припорошенные инеем, дорожка от дома – все подверглось волшебному превращению. Зима, пусть и нелюбимое для многих время года, делает мир вновь рожденным. Обнуляет все старое, дает ему новую жизнь, наделяет чудесами.

У Дани вновь возникло ощущение праздника, хотя до Нового года оставалось еще два месяца. И Дед Мороз пока не запряг свои сани, и даже не приготовил мешок с подарками. Наверное, еще и в списки не заглядывал, потому что их никто и не составлял. И Снегурочка, небось, отдыхает в теплых краях и не думает, что скоро ей придется отрабатывать на детских праздниках без выходных и проходных. А все равно, праздник уже чувствуется – всего два месяца до него.

Даня подошел к яблоне, сорвал яблоко и вонзил в него зубы.

– Съедобное, – с набитым ртом прокомментировал он, а затем дотянулся еще до нескольких.

– Помыть бы не помешало, – Тина и здесь не осталась в стороне. – А то туалет всего один.

Даня раздал яблоки и остановился перед ней.

– Извини, – сказал он, – тебе не хватило. Но ты ведь и не хотела, как я понял?

Но он недолго торжествовал.

– Ничего, я свое отдам, – Никита уже протягивал яблоко Тине, вновь залившись краской.

А та, вместо того, чтобы съехидничать на тему Адама, Евы и запретного плода, молча взяла фрукт раздора. Правда, протерла влажной салфеткой перед тем, как съесть. Но Даню беспокоило другое: Никита, что, запал на эту язву?! Вот это номер!

Глава третья. Старое кладбище

Странно идти по снегу, оставляя следы. В городе это непозволительная роскошь, там уже тысячи людей были на этой улице за мгновение до тебя и будут, спустя мгновение. Даже в полночь выйди с собакой погулять, все равно наткнешься на кого-нибудь. То на влюбленную парочку, то на попивающих пиво мужиков, которых давно ждут дома. А то на таких же собачников, как ты. Даже в три-четыре часа ночи со двора порой доносятся пьяные крики и громкая музыка. Это город, и здесь ты никогда не будешь один, пусть это и не спасет тебя от одиночества.

Оля брела с Даней позади остальных. Хорошо, что она согласилась на поездку. Здесь было спокойно, умиротворяюще, как сказал бы дедушка. Дедушка знал толк в таких вещах и мог вытащить всю семью в лес, где, кроме них, никого не было. Там они запекали в костре картошку, кипятили воду из источника, а потом пили чай, заваренный на листьях земляники и лесной малины. И никакого вульгарного шашлыка. Потому что, как выражался дед: «Мы сюда не жрать пришли, а природой любоваться». Жаль, что дед умер, жаль, что больше некому отвезти ее в место, куда не ступала нога человека.

Тина шла впереди, рядом с Никитой. Оле он понравился – неплохой парень, сразу видно. И Тина рядом с ним успокоилась, убрала свои иголки. А то целый месяц словно заведенная, язвит по любому поводу, все ей не так. Оля и позвала ее для того, чтобы подруга отвлеклась. Потом пожалела: Тина могла и другим настроение испортить, вполне в ее духе. Но было уже поздно. В электричке Оля думала, Даня и Тина переругаются. То, что они не понравились друг другу, было понятно с первого взгляда. Оба с характерами, оба не привыкли, чтобы последнее слово оставалось не за ними. Но как-то обошлось. Теперь главное, чтобы Тинины колючки вновь не полезли наружу.

По серо-голубому небу плыли перьевые облака, окрашенные по краям в розовый. Стоял один из погожих дней поздней осени, когда можно порадоваться даже минусовой температуре, потому что не в ней дело. Главное, нет серой хмари, которая почти полгода нависает над землей, медленно, но верно убивая радость. Сегодня наверху словно отворила створки огромная раковина, и теперь видны и жемчужина-солнце, и нежный перламутр облаков. И хотелось верить, что это надолго.

Идти по деревне было жутко. Будто они уже попали на кладбище – кладбище старых домов. Слепые окна, заколоченные досками, провалившиеся крыши, прорехи в сером заборе. Куда ни кинь взгляд – пустота. Для глаз, и для уха. Не слышно ни работающего телевизора, ни лая собаки. Даже то, что их здесь шестеро живых, не меняет того, что это место умерло. И надпись на карте – как табличка на могиле. И не по себе становится от того, сколько на самом деле таких мертвых деревень, сел и городов в мире.

Церковь высилась как последний уцелевший воин среди павших. Окна выбиты, крест давно рухнул, остался лишь остов из красного кирпича. Оля хотела войти внутрь, но Даня удержал:

– Давно кирпич по башке не прилетал? – недовольно спросил он.

Оля могла бы настоять на своем, и Даня бы отправился за ней следом, она была уверена в этом. Он бы волновался за нее, но неотступно бы шел, стараясь уберечь от опасности. Но Оля упорствовать не стала.