Мертвый кортеж - [35]

— Пять минут до начала, — монотонным голосом сообщил наш «часовщик».

— Смотрите, не палите без особой нужды, — предупредил я, окинув взглядом собравшихся в здании «ураганов». — Нам не нужна кровь. Всех вяжем и везем в управление. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр, — нестройным хором ответили бойцы.

Надеюсь, другие «ураганы», те, которые сидят в соседних зданиях и сейчас меня не слышат, сами догадаются попридержать патроны в обойме. Не зря ведь операция называется «Захват», а не «Смертоубийство».

— Две минуты до начала…

— Что там снаружи, Шестой? — спросил я, затушив бычок подошвой.

«Ураган», сидящий рядом с крохотным чердачным окошком, поднес к глазам бинокль.

— Никакого оживления пока не видно… — он на миг запнулся, а потом спешно добавил:

— А не, вона наш корабль показался!

— Плывет, значит, — пробормотал я.

— Причаливает… — продолжал бормотать наблюдатель.

— Что с «птенцами»?

— Оживились. Видно, его и ждут.

— Моукер там?

— Похоже на то, сэр.

— Все готовы? — внутренне ликуя, спросил я у остальных.

— Да, сэр, — хором ответили «ураганы».

— Начинаем по плану. Подойдя, сразу не высовываемся — действуем только по моему приказу. И помните: огонь открывать дозволяется лишь в случае крайней необходимости, — на всякий случай уточнил я. — Всем ясно?

— Да, сэр.

Они, наверное, уже слегка утомились слушать одно и то же, но этот факт, честно сказать, меня не слишком волновал. Куда хуже, если мои слова все же пройдут мимо чьих-то ушей и сидящий поблизости «ураган», выйдя, тут же снесет башку самому Пересмешнику.

— Все, пришвартовался, — сообщил Шестой со своего насеста.

Он продолжал смотреть в бинокль.

— Время, — сообщил часовщик.

— Выходим, — скомандовал я. — Хорст с нами.

— Хорст с нами, — охотно откликнулись «ураганы».

Этими словами начинается любая подобная операция. Конечно, реальной пользы от поминания Хорста никакой, но на душе отчего-то легче становится, светлей. А «ураганы» вообще существа набожные, они Бирма боятся пуще чумки, а за порицание Хорста так морду свернут — мало не покажется. У них даже в кодексе прописано: «Идти в бой с именем Хорста на устах, дабы направил он руку вашу и мысль вашу». Не правило, скорее, просто напутствие, но «ураганы» стараются не нарушать — от греха подальше.

Дверь слегка приоткрылась, и Первый вынырнул наружу. За ним последовали Второй, Третий, Четвертый и Пятый. Шестой прикрывал товарищей сверху: для этих целей у него под рукой был мощный арбалет и целая сумка болтов. Стрелять из положения лежа «ураганов» учат еще на первом курсе академии, и все последующие годы они лишь шлифуют сей навык. Я покидал здание в составе второй пятерки: офицерам полиции, из-за их ценности (читай «неуклюжести и бесполезности»), запрещалось находиться в авангарде боевого отряда во время проведения операции.

Под покровом ночи «ураганы» споро приближались к своей цели. Я огляделся вокруг: никого. То ли те группы проспали, то ли у нашей часы спешат. Хотя, возможно, я попросту не могу различить наших спецов в окружающей тьме.

А вот стоящую на пятом пирсе компашку я видел, и притом довольно отчетливо. Навскидку их было человек десять, может, двенадцать-тринадцать, но не больше. В принципе, с таким количеством «птенцов» и один отряд вполне бы справился, тем более что вооружены прихвостни Моукера были абы чем, однако неоправданный риск я не любил. В конце концов, чем больше пистолетных стволов уставится на преступников, тем меньше шансов, что они вздумают сопротивляться аресту.

Интересно, не придет ли в их пернатые головы идея махнуть с причала в воду, дабы избежать справедливого наказания за контрабанду? В принципе, наплевать. Главное, чтобы самого Пересмешника такая идея не осенила.

Когда до пятого пирса осталось буквально несколько футов, я увидел, как в трюм корабля один за другим спускаются «птенцы» — вероятно, за грузом.

— Живей там, кретины! — услышал я до боли знакомый голос.

Глаза не подвели зоркого наблюдателя: великий и ужасный Пересмешник все-таки выбрался из своего уютного гнездышка, дабы самолично встретить могущественный артефакт. Я улыбнулся самыми уголками рта. Наконец-то у меня появится реальная возможность прижучить этого гада!..

Главное теперь — не спешить. Не выдать своего присутствия раньше, чем штуковина из Дикого края окажется в руках Алекса, чтобы на ее поверхности остались моукеровские отпечатки.

Я уже представлял себе допросную, буквально воочию видел, как сижу напротив Пересмешника, как затягиваюсь, выпускаю дым ему в лицо и, нагло глядя в его сморщившуюся рожу, говорю: «Ну вот и все, мистер Моукер, ваша песенка спета…».

— Эй, босс! — донеслось с палубы.

Я не видел лица говорившего, но, судя по обращению, это был один из «птенцов».

— Чего тебе? — раздраженно отозвался Моукер.

— Вы не могли бы подойти сюда… на минуточку?

— Чего там еще такое… — проворчал Пересмешник. — Ничего без меня сделать не можете! А ну-ка расступитесь, мать вашу!

«Птенцы» молча повиновались, и Алекс, растолкав их, шустро взлетел по трапу на палубу. Миг — и он скрылся из виду; судя по всему, нырнул в трюм. Крик, раздавшийся оттуда, переполошил всех ошивающихся поблизости чаек. Несчастные птицы, обиженно вопя, устремились в звездное небо.