Мёртвый континент - [13]

- Эка новость, - усмехнулся Павел, - в старых развалинах и подземельях живут мутанты, всё знают.

- То в городах. Стратегические военные объекты были хорошо защищены, при Катастрофе пострадали мало. Есть серьёзное подозрение, что сохранились запасы ядерного оружия, производственная база, подземные ядерные электростанции, склады с продовольствием, одним словом, всё, что необходимо для нормальной жизнедеятельности значительного количества людей и эти люди настроены враждебно по отношению ко всему остальному человечеству. То, что недавно обнаружила разведка, больше похоже не на реактор, а на ракету с водородной боеголовкой мощностью в десятки мегатонн! Взрыва такой силы достаточно, чтобы уничтожить остатки Европы и половину России. И таких ракет здесь может быть несколько!

- Наш флот перехватит, - отмахнулся Павел.

- А если нет? А если стартует сразу полдюжины ракет, одна взорвётся над эскадрой – от флота пыль останется, а остальные без препятствий долетят до континента?

- Хорошо, хорошо, я с тобой согласен и полностью разделяю твои опасения. Нам-то что с того?

- Ну, ты даёшь, военный! Те, кто выжил, ненавидят нас. Используя старые ракетные шахты, подземные транспортные коммуникации, строят временные опорные пункты ближе к побережью с целью защиты от рейдов «чистильщиков». Заполучили оружие массового поражения. Это очень опасно. Мы должны их уничтожить!

Павел громко, с волчьим завыванием, зевает во всю пасть. Луна опять скрылась за облаком, на этот раз толстым, плотным, как забродившее тесто для пирога. Вокруг потемнело, стих ветер и стало вроде как уютнее. Павел повозился, устраиваясь удобнее, лёг. Голова коснулась мягкой земли, гудящая от недавнего напряжения спина блаженно вытянулась. Ноги удобно устроились на плоском камне.

- Ты, Сашенька, и вправду сильно ранен, - начал неспешное повествование Павел голосом провинциального психоаналитика, - потому забыл, что я дал в морду не просто какому-то хмырю, а сыну самого командующего. Любой дурак, даже в жопу военный, поймёт, чём эта история закончится. Приказ о моём увольнении по дискредитации придёт вот-вот. Это первое. Второе: у меня нет оружия, снаряжения, связи, даже простого ножа нет! На мне только лёгкий … нет, лёгонький, бронежилет, который защищает от укусов насекомых. И ты хочешь, чтобы я, гражданский человек, полез в шахту? Вот так, без штанов и в шляпе?

Ответом было молчание. Павел приподнялся, взглянул. Сашка лежит без движения, словно надгробное изваяние. В углублениях и вмятинах на броне скопился пепел и пыль. Дунул ветер, сухая грязь поднялась лёгким облачком, унеслась вдаль.

- Эй, Саша! – тихонько позвал Павел, - твоя скорлупа может ещё час работать, ты сам говорил, так что дохлым не прикидывайся. Ты должен быть жив.

- Я жив, - раздался глухой голос из-под шлема, - просто думаю, как бы вот так ответить, чтоб не обидеть.

- Скажите, какой вежливый, - буркнул Павел, укладываясь на место, - тут жить осталось полтора часа, а он о тактичности думает.

- Мне ещё меньше… ладно, не об этом речь. Паша, ты никогда не думал, почему, поступая на службу, мы принимаем присягу, а увольняясь, даже в полную отставку, со снятием с воинского учёта, от присяги не освобождаемся?

- Ну, военным бюрократам неохота возиться с документами или ещё чего … Не знаю!

- А я знаю. Звания, должности, служебные обязанности – вторичны. Главное, что определяет сущность мужчины – обязанность  защищать Родину. При любых обстоятельствах, независимо от состояния здоровья и всего остального. Неважно, кто ты. В Отечественную Войну даже уголовники требовали отправить их на фронт. Конечно, не все. Но ведь и не все люди настоящие, много … мусора.

Как должно быть стыдно тому, кто не ОБЯЗАН защищать Родину!

Когда службе в армии подлежали все мужчины, достигшие восемнадцати лёт, они принимали присягу. С этого момента обязаны защищать Родину, пока живы. Наша армия давно контрактная, никого не заставляют служить, но если мужчина считает себя … не знаю, как правильно… ну, мужиком, а не конём с яйцами, он обязан помочь стране! А ты, офицер, рассуждаешь о пустяшных званиях, должностях! О премиальных ещё спроси.

- Жрать иногда хочется, - мрачно сообщил Павел. - А ещё неплохо бы иметь запасные штаны. Пока одни кладут жизни, другие зарабатывают миллионы, покупая и продавая чего-то там. А есть такие, которые и вовсе дома сидят, пособие получают.

- И ты завидуешь? Дурак! Знаешь, когда жена родила первого и его принесли на кормление, она увидела на пальце, на ноге, бирку с фамилией. Таким человек приходит. Когда умерла её мать, тело поместили в больничный морг. Ну, до похорон. Укрыли простынёй, а к пальцу на ноге привязали бирку с фамилией. Таким человек уходит…

- Ну, пошла философия! – недовольно перебил Павел. - Это я и без тебя знаю. Только от бирки до бирки жизнь идёт и хотелось бы, знаешь ли…

До слуха донёсся тихий скрежет металла о камень. Павел быстро взглянул на Сашку. Искорёженный шлем, сильно обгоревший, весь в трещинах, медленно поворачивается. Чёрные дыры с рваными краями внимательно и страшно уставились в лицо и Павлу стало как-то нехорошо. Прерывающийся от боли голос глухо забился под изуродованным железом: