Мёртвый континент - [11]

Баллончик портит воздух в последний раз, одинокая капля жижи ляпается на грудь Павлу. Он с полминуты стоит в неудобно позе изумлённого наблюдателя за звёздами, потом медленно опускает лицо. Руки поднимаются, грязные пальцы ощупывают застывшее покрытие, гладят, пощипывают, ковыряют. Кусочки сыплются на землю. Павел в вполголоса ругается, ему больно. Постепенно на безобразной маске появляется кривая щель рта, круглый пятачок с двумя дырками носа. Последними вырисовываются отверстия для глаз. Неровные, узкие, с рваными краями, но по другому в темноте, на ощупь, не получается. Жжение постепенно стихает, лицо словно немеет. Полимер превращается как бы во вторую кожу, мягкую, но достаточно прочную. Аналог тканевой повязки, только гораздо эффективнее. Всё необходимые лекарства внутри, постепенно вводятся в раны. Слабый ветерок шевелит волосы, студит шею. Воздух ненадолго очищается от тяжёлого запаха крови, горелого мяса и чего-то ещё кислого и противного. Завесь дыма и пыли рвётся на громадные лоскуты, уносится прочь. Выглядывает луна.

Павел с трудом выдирается из зловонной кучи камней, железа и грязи, оставляя на острых гранях клочья одежды. Аккуратно сползает, оглядывается. Неживой свет луны заливает изуродованную землю. Ямы и выбоины чернеют адскими провалами в преисподнюю, камни сверкают гранями бриллиантов. Окружающий мир раскрашен чёрным и бледно-жёлтым. Вишнёвые пятна остывающего железа разбросаны вокруг каплями засохшей крови. Рядом высится в два человеческих роста куча земли и камней. Какие-то комья подозрительно блестят, тяжёлый запах крови распространяется вокруг. Павел смотрит внимательнее и не верит собственным глазам! Блестящие комья – человеческие останки - руки, ноги, внутренности перемешаны с землёй и кровью. Изуродованные до неузнаваемости лица смотрят в никуда и вместо глаз у них чёрные дыры. На клочьях одежды можно разглядеть нашивки, знаки различия, бирки с фамилиями. Он вдруг понимает - это всё, что осталось от нескольких десятков человек.

- Вот чёрт, что ж это такое, а? – произносит он вполголоса, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть хоть что-то, как-то объяснить происшедшее. – Ведь ничего не было и на тебе – такая мясорубка. А броня, а боты эти сраные, на них же вооружение, радары … Почему ничего не увидели? А разведка? Чё она тут делала, а? Твою мать!?

Осторожно, стараясь не наступить на останки, лезет наверх, туда, откуда только что слёз. Встаёт в полный рост, ноги соскальзывают на осыпающемся грунте. Взгляд бежит по мёртвой земле, изуродованной чёрными дырами воронок. Далёко, почти на пределе видимости замечает три пылающие точки. Время от времени из огня высоко в чёрное нёбо взлетают искры – это рвётся боекомплект в горящих машинах. Три костра – всё, что осталось от десантных ботов.

- Зашибись… - бормочет Павел, - слетали на войнушку. Встретили нас, как дорогих гостей, угостили на славу так, что костей не собрать! И чего теперь?

Опускает глаза. Под ногами гора земли и человеческих останков. Только сейчас дошло, как ему повезло. Ударные волны от многочисленных взрывов сошлись так, что всех, кто бежал впереди Павла, отбросило назад, прямо на него. Люди погибали мгновенно, даже не понимая, что произошло. Мёртвые тела сбили с ног, завалили со всех сторон, чуть не раздавили и задушили, но они же и спасли. То, что он воспринимал как удары кувалдой, было ударными волнами от рвущихся снарядов или ракет, что падали со всех сторон. В этом месиве останков и грязи невозможно никого опознать. Последний взрыв каким-то образом частично разрушил холм и он сумел выбраться.

- Та-ак, интересно… - вполголоса произнёс Павел, - нас накрыла СЗО? Не может быть, систем залпового огня здесь нет. Тогда что? Судя по количеству и плотности огня, очень похоже. Но даже одну пусковую установку наша подслеповатая разведка обнаружила бы, это ж громадная машина! Твою мать, так что же?

Луна на секунду скрылась в маленьком облачке, снова выглянула. В темноте что-то блеснуло. Павел сполз с холма, направился в ту сторону. Идти, а правильнее, передвигаться, пришлось неуклюжими скачками – земля буквально испещрена ямами, на дне которых ещё алеют раскалённые камни и песок. Дважды прыгал неудачно, попадая прямо на дно. От мерзкого запаха палёного пластика заболела голова, глаза начали слезиться. Чертыхаясь и матерясь в полный голос, выбрался на ровную площадку. В середине, из рыхлого песка пополам с глиной, торчит цилиндр из блестящего металла, на конце утолщение, словно шляпка гриба, из которой торчат длинные пластины. Похоже на ромашку, только стебель толщиной с хорошее бревно. Павел приблизился. Глаза замерли на полустёртой надписи на цилиндре. Присел, счистил налипшую грязь.

- А-а, вон оно что… - произнёс он, - ну, теперь понятно, чём нас попотчевали.

Это был неразорвавшийся контейнер с противотанковыми бомбами. Такие контейнеры, в свою очередь, укладывались в другой, размером с железнодорожную цистерну для перевозки бензина или чуть поменьше. Такую упаковку сбрасывали с самолёта или устанавливали на ракетах в качестве головной части. Заряд взрывался на небольшой высоте, разбрасывая контейнеры во всё стороны, они тоже взрывались и в результате на землю падал буквально град противотанковых бомб. Упаковка с контейнерами поражала всё живое и неживое на площади в два футбольных поля. Оружие придумали давным-давно американцы для уничтожения советских танков, которых они боялись до поросячьего визга. Как там с танками, неизвестно, а вот в городских условиях бомба оказалась очень эффективной, но только в неразвитых странах Ближнего Востока, где дома строили из глины и кизяка.