Мёртвый город на Неве - [67]

Рук Нестора Карловича поблизости видно не было, однако, на раскидистой липе, в ветвях, метрах в четырех над землей, чернела на фоне серого с багрянцем неба одна из его ног.

— Слишком много шума! Надо уходить, — рыкнул взъерошенный Жак.

— Я не оставлю его, — ответил Антон.

Пыхтя и похрюкивая, из кустов вылез Семен, волоча за собой руку зомби.

— Найди вторую, — сказал ему Антон и принялся прилаживать имеющуюся к туловищу.

Когда рука, сев на свое место, зашевелилась, Антон испугался и отскочил от неожиданности — уж больно непривычным было зрелище. Хрепл подтащил вторую, и вместе они приладили и ее.

Сперва руки Нестора Карловича двигались беспорядочно, но потом начали ощупывать пространство вокруг себя и, найдя голову, подтянули к ней туловище. Захрустели шейные позвонки, и голова встала на место. Зомби начал снова шарить руками вокруг, пока не нащупал довольно толстый сучок. Он аккуратно вставил его между своими челюстями и надавил, как рычагом. С громким щелчком челюсти его разомкнулись, и он, наконец, выпустил поверженного жандарма из мертвой хватки.

— Уфф! — вздохнул Нестор Карлович. — А где мой цилиндр?

Антону стало смешно.

Жак прыгнул и стащил с дерева ногу зомби. Анри приволок вторую.

— Гуннар пошел оглядеться. Надо уходить — поторапливал Жак.

— Знаю, знаю! — ответил Антон. — Еще немного!

Тазовую кость пришлось поискать. Она обнаружилась среди ошметков тел жандармов, которые разбросал Гуннар. Антона едва не вырвало, когда пришлось вытаскивать ее из-под чьего-то кишечника, черной извилистой лентой раскинувшегося по поляне. Благо еще, сгустившиеся сумерки не давали увидеть эти подробности во всей красе. Но вонь стояла адская.

Тем временем, Нестор Карлович, руками и зубами разорвав мундир поверженного им жандарма, подкреплялся, вовсе не тяготясь отсутствием у себя ног. Он прогрыз дырку в брюхе своего противника, почти полностью погрузил туда голову и жадно всасывал внутренности.

— Приятного аппетита, Нестор Карлович! — рыкнул Жак, к которому уже вернулось неизменно веселое расположение духа.

— Спасибо, — булькнул зомби из жандармьей утробы.

Нестора Карловича собрали. Он был еще слишком слаб, чтобы идти самостоятельно, и Антону пришлось поддерживать его.

Сделав несколько шагов, зомби нагнулся, подобрал с земли какую-то мерзость и засунул в прореху, зияющую теперь у него в боку.

— Это мои потроха, — пояснил он. — Не оставлять же… Эх, пропал мой цилиндр!

Антон старался идти как можно быстрее. Жак шагал впереди, выбирая путь поудобнее. Антону надоело глазеть по сторонам, и он уставился на руку зомби, маячившую теперь у него перед носом. Показалось, что она как-то меняется. Только что это была белая костяшка, как у скелета, и вот уже на ней появились тонкие черные жилки. Они разрастались прямо на глазах, видимо, съеденное пошло впрок.

Кустарник становился все гуще. Нестор Карлович поблагодарил Антона и дальше пошел сам. Антон с облегчением вздохнул… но тут же напрягся. Внутри шевельнулся Якоб.

Семен взвизгнул и бросился вперед.

— Глуты! — зарычал Жак.

Подул ветер, раскачивая деревья. Брызнул дождь. Он становился все сильнее и буквально через минуту уже хлестал ливень.

Волки ушли вперед. Нестор Карлович шагал быстро, но сильно приволакивал ногу. Антон помогал ему, когда надо было пробираться сквозь заросли или перелезать через поваленное дерево. Зомби взглянул на небо:

— Уж не Аннушка ли о нас беспокоится?..

Ему в ответ сверкнула молния, а потом еще и еще. Громыхнули раскаты грома.

В свете молний стало видно глутов. Они подплывали со стороны Кронверкского проспекта, но двигались медленно, густо растущие кусты мешали и им. Вдалеке мелькнул темный силуэт мор-глута, Антон узнал его по характерному наклону.

— Скорее, Нестор Карлович, скорее! — поторапливал он зомби.

Глутов Антон теперь почти не боялся, но пугало их количество. Он был уверен, что Якоб легко расправится с десятком сгустков или с парой мор-гутов, но вокруг их уже кружили сотни! А проверять, справится ли монах со столь многочисленным противником, не хотелось.

— Все, Антоша, пришли, — проскрипел зомби. — Дальше они за нами не сунутся.

И действительно, глуты поотстали, а впереди, в зарослях, показался ров.

17

Ортале виделся сон.

Вот она, Ортала — маленькая девочка. Рядом — седая высокая женщина, ее бабушка, шепчет тихо, почти неслышно какие-то странные слова. Стена огня, туман стелется под ногами. Люди… или нет, не люди. Мор-глуты! Плывут над землей, безмолвно вращая глазами, лишь туман шипит, касаясь их ног. Вот один вспыхнул, второй… но на их место встают другие.

Ортале страшно. Бабушка дрожит, держится из последних сил, но продолжает шептать. Огонь пляшет, не подпуская мор-глутов, а туман убивает их. И тишина…

Мор-глутов все больше, и бабушка хватает Орталу дрожащими руками, поднимает над собой. А сверху, с неба, тонким конусом опускается смерч, серый, едва различимый, но яростный. Кружит с тихим гулом, и вот уже касается ее самым кончиком, затягивая внутрь себя.

Ортала поднимается в воздух и в последний раз бросает взгляд вниз.

Огонь пал. Мор глуты облепили бабушку, рвут на части. А рядом, в кафтане, расшитом золотом, стоит человек. Теперь Ортала знает, кто это: Архип Петрович Дюссельдорф. Он смотрит на нее, открывает рот, извергая зеленоватое пламя, в котором кружат духи и мороки. Но поздно. Им не угнаться за ней. Смерч, закружив, уносит ее прочь.