Мертвые милашки не болтают - [11]

Харт быстро прошел за аптечный прилавок и взял необходимое. Затем он присовокупил бромиды и успокоительное для Пэгги, чтобы она снова могла заснуть после того, как он с ней поговорит. Он еще не знал, что он должен или сможет сделать в том случае, если выяснится, что Пэгги говорит правду, или в том случае, если она просто будет настаивать, что действительно видела саму Бонни Темпест. Каким образом он может довести это до сведения прокуратуры, не выдавая источника информации?

И, несмотря на кондиционер, ему показалось, что в аптеке так же душно, как и на улице. Также душно было в комнате присяжных и в квартире Пэгги. Харт снова вытер потный лоб. Даже если слова Пэгги и соответствовали действительности, даже если в ее маленькой головке засела мысль послать Гарри Коттона на смерть за преступление, которого он не совершал, Харт тем не менее не видел никакой возможности, как он или она смогли бы доказать правильность ее утверждений. А без убедительных доказательств к прокурору нельзя и являться, потому что тот или высмеет его, или распорядиться, чтобы проверили его психическое состояние, или посадит его за решетку за нарушение общественного спокойствия. Он, правда, был видным коммерсантом, но в конечном итоге все можно было рассматривать с разных сторон. Наконец, он принял решение. Он заставит Пэгги снова заговорить, заставит повторить ее то, что она ему уже сказала и, если после этого он придет к убеждению, что она сказала правду, он позвонит своему адвокату и попросит у него совета. Келли-то знает, как нужно поступать в таких случаях. Он сможет подсказать путь, как протолкнуть дальше эту информацию и заставить суд пересмотреть дело Коттона, не втягивая в это дело Пэгги. Возможно, он поставит себя в дурацкое положение, если поверит рассказу Пэгги. Ведь очень мало шансов было за то, что это действительно правда. Бонни наверняка мертва. Коттон убил ее из-за драгоценностей, а труп выбросил в иллюминатор, чтобы обвинение не смогло представить труп в том случае, если его поймают. Харт проверил, все ли он взял, а потом отправился обратно по проходу за прилавком. Внезапно он остановился, ощутив в желудке неприятное ощущение – ему показалось, что в аптеке кроме него есть еще кто-то. Некто спрятался в одной из ниш молочного бара. Он увидел отраженное изображение силуэта в большой стеклянной витрине. В одном из ящиков бара находился его револьвер. Он вытащил его и осторожно прошел назад той же дорогой, что и пришел. Через склад на кухню и дальше, чтобы ошеломить пришельца с тыла. В пяти шагах от ниши он остановился и спокойно проговорил:

– Выходите! И поднимите руки вверх!

Но оттуда никто не вышел. Харт сделал еще два шага, а потом чуть не расхохотался. Отражение, которое он видел, принадлежало Герте. Ее «конский хвост» демонстративно возвышался, а сама она сидела за столом, склонив головку на руки. Герта спала таким же спокойным сном, как и Пэгги, когда он уходил от нее. Рядом с ней на столе лежал шоколадный торт, его любимая сладость, на котором было написано:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДОК!

У Харта сразу же встала перед глазами вся сцена. Все его служащие решили организовать ему торжественную встречу, как только узнали, что присяжные, наконец, пришли к единому мнению. Они долго ждали его возвращения, а он тем временем успел ввязаться в неизвестно какую историю с неврастеничкой, весь смысл жизни которой состоял лишь в том, чтобы рассчитаться с человеком, которого она возненавидела всей душой. Так и не дождавшись его, все расползлись по домам, но Герта осталась. Он буквально слышал ее слова, сказанные ее тоненьким молоденьким голосом, когда она оправдывала свое нежелание уходить: «Кто-то ведь должен остаться, чтобы сказать Доку, что все мы рады его возвращению!»

Он почувствовал себя побитым, так как бросил своих людей на произвол судьбы. Всех… Он уже хотел было положить руку на плечо девушки, но передумал. Ему необходимо было как можно скорее привести Пэгги в чувство, а потом он вернется и отвезет Герту домой.

Короткая поездка назад к дому Пэгги показалась ему чрезвычайно долгой. Лишь выйдя из аптеки, он обратил внимание на то, что держит в руке револьвер. Чтобы не возвращаться и не отпирать снова двери, Харт предпочел сунуть его в карман куртки. Но вскоре он сильно раскаялся в этом, поскольку револьвер сильно оттягивал его легкую летнюю куртку, и воротник натирал шею. Его плохому настроению способствовал тот факт, что за время его отсутствия кто-то умудрился поставить свою машину как раз на то место, где до этого стояла машина Харта, и ему пришлось проехать дальше вверх по холму почти до перекрестка, где он нашел свободное местечко.

Пока он брел обратно к дому Пэгги, он успел искупаться в поту. Харт чувствовал себя усталым и слегка раздраженным. Плохонькая лестница на второй этаж показалась ему слишком крутой. Дверь, которую он уходя прикрыл, сейчас была распахнута. Харт закрыл за собой дверь и запер ее на замок. В воздухе стоял запах табака и джина. Когда он проходил мимо двери в спальню, он увидел в матовом стекле, что Пэгги все еще лежала на спине, но одну руку она положила себе на голову и подтянула одну ногу.