Мёртвые душат - [5]

Глава 2. Город мечты

Лимн, Зунг и Дулдокравн — так звали карликов, из которых состояли Чичеро Кройдонский и его конь. Дулдокравн обычно ехал сверху — но лишь потому, что бежать в качестве коня он умел гораздо хуже своих товарищей. Лимн и Зунг происходили из династий разведчиков, и многими шпионскими навыками владели настолько лучше, чем посланный вместе с ними отпрыск выродившейся ветви аристократической фамилии Краунов, — что видели в нём лишь обузу.

Стоило им остаться наедине, как они давали волю своему гневу, накопившемуся за весь период вынужденной конспирации. Они старались друг друга не зарезать (хотя у них было чем), ведь иначе их миссия пришла бы к неминуемому провалу, потому пускали в ход лишь тяжёлые кулаки. Дулдокравну уже который раз перебили нос и свернули на бок скулу, Зунгу — вмяли внутрь лица нижнюю челюсть, но карлики Великой Отшибины, — народ живучий. К тому же, помимо конспиративной магии эти трое худо-бедно владели и магией восстановительной.

В их драках то и дело страдал и реквизит — останки посланника Смерти и его коня. Вот его-то восстановить оказывалось сложнее всего. Из молодцеватого элитного мертвеца Чичеро постепенно превращался в потрёпанного войной горемыку — что на взгляд внешнего наблюдателя выглядело уже странно — войны-то давно прошли.

Первым и главным завоеванием некрократии в Отшибине и прилегающих землях стало установление прочного мира. Живой Император, будь проклято его имя, побеждён и низложен, и, хотя самому ему удалось скрыться от бдительного ока придворных некромантов Владыки Смерти, но всех своих сподвижников, способных встать под его красно-золотые знамёна, он растерял навеки. Тем подозрительнее выглядит покалеченный рыцарь Смерти на убогом коне, да ещё готовый удавиться при расставании с мельчайшими из своих монеток.

Когда карлики закрыли дверь первого номера и благоразумно задвинули изнутри на тяжёлый засов, драка между ними возобновилась. Первым били ненавистного Дулдокравна, потом вдвоём набросились на доселе слишком слабо пострадавшего Лимна.

В драке обреталось столь важное в ремесле разведчиков равновесие духа. Правда, ценой некоторых разрушений. Когда по завершении потасовки карлики, плюясь кровью, в изнеможении улеглись на дощатом полу, можно было подвести итог: Зунг метко подбил Дулдокравну горящий оранжевой злостью глаз, тот — проломил Лимну череп табуреткой. Плюс к этому — расколотый в щепы стол, забрызганное кровью бельё на постели. К счастью, табуретка не пострадала.

— Когда же? Когда же мы, наконец, начнём убивать не друг друга, а Их? — с вихрящейся злобой в голосе простонал Зунг.

— Уже скоро! — с воодушевлением воскликнул Дулдокравн, пытаясь не дать вытечь пострадавшему глазу. — Ведь мы уже в Цанце! А Цанц — последний крупный город мёртвых перед Порогом Смерти.

— Мы сделаем своё дело! — поддержал его Лимн. — И тогда… и тогда Они заплатят мне за всё: и за бедствия наших предков, и за эту мерзкую конягу, в которой нам пришлось так долго сидеть, и за заплаченные Им золотые, и за разбитую мне тобой голову! — И сказанное так распалило карлика, что, не в силах совладать с бурей чувств, он вскочил на ноги и резко пнул башмаком в живот не успевшего закрыться Зунга.

* * *

Чичеро Кройдонский, впервые оказавшись в Цанце — жемчужине среди некрополисов — отнюдь не был расположен к прогулкам и лицезрению архитектурных красот. Он спешил совершить нечто задуманное, а что задумано посланниками Смерти, то недоступно пониманию простых смертных (да и простых посмертных — тоже).

Ранним утром следующего дня он явился в Мертвецкий приказ, что у Пороховой башни, где подал прошение об аудиенции. Теперь оставалось ждать. Без милостивого согласия Цилиндрона — «Управителя и главы Цанцкого воеводства, Жемчужномудрого воеводы» ему, мертвецу Чичеро Кройдонскому, нельзя было не только приблизиться к подземной резиденции самого главы, но даже — вообще спуститься в подземную часть города. На люках и воротах, ведущих вниз, дежурила только мёртвая стража, не склонная к раболепству. В Чичеро эти стражники видели равного, но никак не высшее существо, которое надлежит везде пропускать.

В городе наземном, построенном в основном живыми людьми по своим меркам и правилам, Чичеро откровенно скучал. Быстрым нервным шагом он прошагал от Мертвецкого приказа до своего трактира, затем вернулся; обратился к чиновным людям что-то переспросить, остался недоволен ответом, чуть не пришиб какого-то живого переписчика, затесавшегося среди благообразных мертвецов, снова отправился в трактир и, не спрашивая еды, поднялся в свой номер, где и закрылся, после чего — это мог слышать весь трактир — какое-то время в гневе швырял мебель. Должно быть, его так вывела из себя отсрочка аудиенции.

В своей сегодняшней досаде Чичеро не заметил, что дождь утих. За весь день он даже ни разу не поднял взгляда ввысь, не воззрился на широкий просвет, открывшийся в стене осенних туч как раз над надвратной башней. А ведь на этом участке голубого неба в лёгкой дымке можно было узреть целых четыре воздушных замка — небывалое количество для здешних мест. Причём один из них завис на небольшой высоте, как бы дразня мёртвых обладателей нелетающих крылатых коней недоступной для них возможностью штурма.