Мертвецы не танцуют - [12]

Я шагал первым. Пух касался одежды, покачивался над головой, складывался в узоры. Говорили, что при определенных условиях пух образует огромные сети-ловушки. И стоит какому-нибудь неудачнику в эту сеть забрести, как срабатывает спусковой механизм, что-то щелкает – и весь пух устремляется к тебе. Химические ожоги, удушение, переломы, почему выдра – непонятно.

Улица выдрина пуха осталась позади, удивительное разнообразие все-таки погани, подозрительное разнообразие. Точно сидит где-то в подвале психопат и придумывает все это омерзительное великолепие. Мы остановились посреди дороги и стали стряхивать пух, осторожно.

– Зебру знаешь? Ну, рожа у него полосатая еще, он в рогатку попал, и его в колючку зашвырнуло. Так вот, он наделал из выдрятника самогона и нажрался. А если из выдрятника пьешь, надо углем сразу закусывать, а у него уголь кончился! Ему все кишки и прожгло! Доктор ему резиновые вставил, из клизмы. Теперь можно спокойно нажираться.

Зебру я знал, рожа у него действительно полосатая.

– Слышь, Дэв, а что это Серафима вчера с синей мордой, а? Ты настучал?

– Она с лестницы упала, – ответил я. – Слишком залюбовалась своей красотой, вот и обвалилась. Лицом ушиблась.

– Ага, знаю я, как лицом ушибаются. Она Япету, небось, наболтала. Поговаривают, что она Япетова внучка, между прочим.

– И что?

– Как что? Не въезжаешь? Ты настучал по морде внучке начальника, а на следующий день тебя в зоопарк отправляют. Туда дойти нельзя, это стопроцентно. Так что на полпути ты развернешься и воротишься с позором!

Курок руки потер даже, видимо, представил, как я вернусь с позором.

– Вот почему нельзя напрямик идти? – Он достал карту. – Гораздо ближе ведь получится, вот так. Нет, придумали какие-то зигзаги. Зачем на север, а?

– Вдоль кольца всегда удобнее пробираться. И заблудиться сложнее.

– В Москве вообще заблудиться нельзя, это не Старые Блевотины. Тут либо кольца, либо проспекты… А, что тебе говорить…

Курок собрался произнести еще что-то, но не получилось, чихнул от пыли, резко вдохнул, несколько пушинок ворвались в легкие. Курок замер. Лицо покраснело, затем посиреневело.

Он закашлялся, сильно и неприятно, я попробовал похлопать по спине, но Курок отодвинулся, не любит, когда до него дотрагиваются. Частый недуг среди наших – это оттого, что под землей живем. Подземность на психику сильно действует, да и не на психику – вон, шахтеров вспомни.

– Готов, – сказал уныло Курок. – Теперь она внутри вырастет.

– Кто вырастет? – не понял я.

– Выдра. Знаешь, почему это выдрой-то называется?

Я не знал.

– Ясно, – покачал головой Курок. – Счастливчик.. Сейчас я тебе объясню. Вот такая штука в горло попадает, потом в желудок лезет, сидит, откармливается. Потом распространяется, больше становится, а потом все и выдирает.

– Что все? – спросил я.

– Кишки, – Курок достал красную коробочку. – Всякий знает, что выдрин пух нельзя вдыхать…

Курок вытряхнул на ладонь капсулу, глотать не стал, обратно спрятал.

– Придется теперь на Вышку топать, – сказал он. – Только там мне помогут, только там. На Вышке есть умельцы-живорезы – пузо разнимут, личинки… то есть пушинки вытащат и чревеса тебе промоют марганцовкой…

Курок огляделся.

– Вышка там. Надо срочно пожрать. Знаешь, раньше была поговорка – заморить червяка. Мне требуется срочно заморить червячков, пока они меня самого не заморили…

– Может, тогда…

– Это шутка, – Курок расхохотался. – Шутка. Этого пуха надо здорово наглотаться, чтобы выдра внутри поселилась. Килограмм слопать, не меньше. Давай пожрем, а? А то внутри как-то екает…

Он прав, пора пожевать.

– Ладно, – согласился я. – Давай перекусим.

Курок тут же достал кружку, кинул в нее пищевой кубик, залил водой. Обед. Здесь у них все так – завтрак, обед, ужин, порядок – цивилизация. Там, у себя, я ел, когда получится. Кролика прибьешь – и сыт на два дня, карася прожуешь – и жизнь хороша. Здесь все по-другому, регулярно. Каждый день обязательный витаминный бульон, чтобы энергия повышалась и чтоб с желудком проблем не возникало. Каждое утро белковая скрутка – для тонуса мышц. Иногда я, конечно, жарю крысу или кабана, чтобы не забывать настоящую еду. Кубик, конечно, полезная штука, удобная опять же, но все равно не мясо. И даже не макароны.

В кружке забурлило, Пошел пар, Курок понюхал воздух, облизнулся, сунул кружку мне.

– Ешь, давай, – кивнул Курок. – По правилам на обед отпускается двадцать минут, это если без компота.

Он постучал по часам грязным ногтем. Часы – тоже штука полезная, хотя я и по солнцу неплохо определяюсь, но с часами удобнее. Единственный минус – тикают, а у погани чрезвычайно тонкий слух.

– Сегодня рыбный суп, – сказал Курок. – То есть из сушеных головастиков. Очень, очень питательный.

В питательности супа я не сомневался, смущали головастики. Конечно, Курок врал, не головастики, рыба, правда, рыба у нас приключается разная. Однажды мы с Шнырем отправились на рыбалку. Почти три часа ползли по тесным трубам, вниз, на двести метров. Выбрались к реке – в широченной трубе катился мощный поток, мы повисли над ним в железной люльке, погасили большой свет и зажгли карбидные лампочки, прилаженные к шлемам. Шнырь достал короткие удочки, и мы опустили в воду крючки с бриллиантами. Клев начался почти сразу, и за полчаса сумеречной ловли мы натягали почти по пуду на каждого. Рыба, правда, попадалась необычная – безглазые прозрачные сомы, с неожиданно красными плавниками, с короткими щупальцами вокруг рта, с острым, как бритва, хвостом. Но на вкус они оказались, кстати, вполне ничего, главное, про вид не вспоминать. Головастики…