Мертвая зыбь - [90]

Йон кивнул, не отрывая взгляда от Леннарта, который стоял в дверях и ждал.

— Пойдем, Йерлоф, — сказал он.

Это прозвучало как приказ, Йерлоф больше не чувствовал себя полицейским, а скорее дрессированной собачкой. Он послушно поднялся и вышел вслед за Леннартом. Вообще-то ему очень хотелось заехать к Астрид и повидать дочь, но решил, что в другой раз.

Йерлоф подошел к своей комнате. Его мускулы дрожали от напряжения больше, чем обычно, да и ноги ломило как-то особенно сильно — день выдался тяжелый. Леннарт подвез его к самым дверям приюта.

Через дверь Йерлоф услышал телефонный звонок и подумал, что, наверное, не успеет подойти и снять трубку. Но телефон все трезвонил.

— Давидссон.

— Это я.

Звонил Йон.

— Как ты там? — спросил Йерлоф и тяжело опустился на кровать.

Йон молчал.

— Ты с Андешем разговаривал? — продолжил Йерлоф.

— Да, я позвонил в Боргхольм и поговорил с ним.

— Хорошо. Тебе, наверное, не стоило ему рассказывать насчет того, что полиция хочет…

— Ты опоздал, — перебил его Йон. — Я ему сказал, что у меня была полиция.

— Так, — произнес Йерлоф, — а он что?

— Да ничего, слушал.

В трубке все стихло.

— Йон… мы, наверное, оба знаем, что Андеш был в доме Веры Кант и что-то искал в погребе, — начал Йерлоф. — Там ведь находились солдатские сокровища, ценности, которые были у них с собой, когда они оказались на Эланде. Люди про это все время говорили.

— Да, — согласился Йон.

— Драгоценности, которые забрал Нильс Кант после того, как их убил.

— Андеш много лет об этом вспоминал, — сказал Йон.

— Он их никогда не найдет, — заверил Йерлоф, — я это точно знаю.

И он опять замолчал.

— Нам надо съездить в Рамнебю, — продолжал Йерлоф, — там есть лесопилка и при ней музей древесины. Мы можем отправиться туда завтра.

— Нет, только не завтра, — быстро сказал Йон. — Мне надо в Боргхольм — забрать Андеша.

— Ну тогда на следующей неделе, когда музей будет открыт, — предложил Йерлоф. — А потом, после Рамнебю, мы можем задержаться в Боргхольме и посмотреть, как себя чувствует Мартин Мальм.

— Конечно, — сказал Йон.

— Мы теперь обязательно найдем Нильса Канта, Йон, — пообещал Йерлоф на прощание.

Время подходило к девяти. В коридорах Марнесского приюта было тихо и пусто. Опираясь на палку, Йерлоф стоял перед дверью комнаты Майи Нюман. Оттуда не слышалось ни малейшего звука. Над глазком был приклеен стикер с надписью от руки: «Будьте добры, пожалуйста, стучите». «Истину, истину говорю я вам, я есть дверь в овчарню», — процитировал Йерлоф. Он помедлил, потом поднял руку и постучал.

Чуть погодя Майя открыла дверь. Несколькими часами раньше они виделись за ужином; на Майе было то же самое желтое платье и белая блузка.

— Добрый вечер, — сказал Йерлоф, расплываясь в улыбке. — Я тут проходил мимо, и захотелось ненароком взглянуть, дома ты или нет.

— Привет, Йерлоф.

Майя улыбнулась и кивнула, но Йерлоф заметил, как помимо всех прочих у нее на лбу появилась еще одна морщинка. Наверное, от удивления — его визит был неожиданным.

— Я могу войти? — спросил он.

Немного помедлив, она кивнула и сделала шаг назад, пропуская его в комнату.

— У меня не прибрано, — сказала Майя.

— Да ничего, пустяки, — заверил Йерлоф.

Опираясь на палку, он медленно вошел в комнату, которая оказалась так же тщательно вылизана, как и тогда, когда он был здесь в прошлый раз. Темно-красный персидский ковер закрывал почти весь пол, на всех стенах — картины и фотографии.

Какое-то время Йерлоф к Майе не заходил. У них были отношения; они начались через несколько месяцев после того, как Йерлоф переселился в Марнесский приют, и закончились примерно через год, когда боли из-за синдрома Шёгрена стали слишком сильными. Потом их отношения перешли в дружбу. Они оба были родом из Стэнвика, оба остались одинокими после долгих лет брака. Им было о чем поговорить.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Майя? — спросил Йерлоф.

— Ну да, со здоровьем все в порядке.

Майя подвинула стул к маленькому коричневому чайному столику у окна, Йерлоф с благодарностью сел. Майя тоже присела. Оба помолчали.

Йерлофу пришлось хоть как-то начать беседу.

— Майя, я только хотел спросить. Может быть, ты расскажешь мне про одну вещь. Мы как-то раз об этом с тобой раньше разговаривали… — Он опустил руку в карман, достал маленький белый конверт, который Джулия отдала ему неделю назад. — Моя дочь нашла это письмо на кладбище за надгробием Нильса Канта, — сказал Йерлоф. — Я знаю, ты это написала и оставила там. Но я не об этом хочу спросить, я хочу только узнать…

— Мне нечего стыдиться, — проговорила Майя быстро.

— Совершенно нечего, — согласился Йерлоф, — я не…

— Нильсу никогда не доставались лучшие цветы, — сказала Майя, — их всегда получал мой муж… Я сначала подходила к могиле Хельге и только потом к могиле Нильса.

— Это хорошо, — согласился Йерлоф. — На каждую могилу обязательно должен кто-то приходить. Но я не об этом хотел спросить, я про другое… Я помню, как-то раз ты мне рассказывала о том, что встретила Нильса Канта на дороге у пустоши. В тот же день, когда он… ну, приложил руку к тем немецким солдатам.

Майя внимательно посмотрела на него и кивнула.

— Я это по нему заметила, — объяснила она. — Нильс ничего не сказал, но я видела, что что-то случилось… но он не захотел рассказать, что. Я попробовала с ним заговорить, но Нильс сбежал от меня обратно на пустошь.