Мертвая зыбь - [108]

— С удовольствием, — согласилась Джулия.

Они расстались у входа в ресторан. Леннарт быстро зашагал к зданию полиции, а Джулия медленными прыжками направилась к Кунгсгатан заглянуть в магазины. На этой неделе распродаж, к сожалению, не предвиделось, но по крайней мере можно было поглядеть, что есть на витринах.

Она проковыляла мимо табачного магазина[73] и автоматически прочитала крупные буквы заголовков: «Тяжелое происшествие на шоссе Е-22. Никто из погибших не опознан», «Короле опять повезло», «Вся праздничная телепрограмма», «Ты выигрывал в бинго?». Ни один ее не заинтересовал.

Джулии было сейчас хорошо, несмотря на сломанную ногу. Она почти была счастлива. Счастлива, потому что они с Йерлофом стали ближе друг к другу. Счастлива, что они расстались с Леной по крайней мере как добрые знакомые. И счастлива потому, что Леннарту, похоже, нравилась ее компания.

Радовалась Джулия и тому, что полиция отпустила Андеша Хагмана. С трудом верилось, что кто-то в Стэнвике имел какое-то отношение к исчезновению ее сына. Проще и, наверное, лучше было бы считать, что Йенс спустился к берегу и в тумане его никто не заметил. Наверное, он хотел перебороть свой страх перед морем и начал прыгать у воды по камням, а потом поскользнулся.

Сейчас Джулия могла поверить и в это.

Йончёпинг, апрель 1970 года

— Небольшая, конечно, но все-таки отсюда Веттерн[74] видно, — сказал домовладелец, показывая на окно. — Кухонная мебель и кровать входят в плату.

В маленькой комнате было хорошо слышно, как он пыхтит и отдувается. Лифт в доме был сломан, и ему пришлось попотеть, поднимаясь на пятый этаж. На нем — костюм, из-под которого торчало брюхо.

— Хорошо, — кивнул потенциальный квартиросъемщик.

— Здесь еще и хорошая парковка есть.

— Спасибо, но у меня нет машины.

Для того чтобы посмотреть всю квартиру, едва ли потребовалось больше чем пять минут. На самом деле даже меньше. Комната и кухня в самом конце Зеленой улицы в южной части Йончёпинга.

— Я беру квартиру на полгода, может быть, дольше.

— Что, разъездная работа и без машины?

— Обычно я езжу поездом или автобусом, — ответил клиент. — Какое-то время побуду, наверное, здесь. Дирекция в любой момент может отозвать обратно домой.

Нильс потихонечку привыкал к своему новому имени и новой жизни. Он медленно превращался в другого человека, а его прежнее «я» уходило куда-то вглубь. Но полностью не исчезло. Было похоже на то, что свою прошлую жизнь он сложил на хранение в какую-то коробку и накрыл крышкой. Новый облик дал ему свободу: у него имелся личный номер, паспорт, с которым он без проблем пересекал границу. Но, несмотря на это, все это казалось каким-то ненастоящим. Так было и в Коста-Рике, так же он чувствовал себя в Мексике. Потом, когда жил на окраине Амстердама, равно как и последние полгода, которые он провел в почти пустой квартире в Бергсшёне рядом с Гётеборгом. Там Нильс иногда просыпался в холодном поту оттого, что ему казалось, будто он опять в жаркой Коста-Рике.

— Могу я поинтересоваться: сколько вам лет? — спросил домовладелец.

— Сорок четыре.

— Самый лучший возраст.

— Да, может, и так.

Когда Нильс попытался узнать, когда же он наконец сможет поехать домой на Эланд, Фритьоф ответил ему довольно уклончиво:

— Самая большая ошибка в таком деле — спешка.

Они разговаривали по телефону. Это было три недели назад; связь оказалась не очень хорошая, в трубке трещало.

— Спокойно, Нильс, наберись терпения. Гроб уже в Марнессе, закопан на кладбище, могила травой поросла, твоя мама туда цветы приносит. Она тебя ждет.

— Как она, нормально?

— Ну да, вполне. — Фритьоф сделал паузу и продолжил: — Но она, оказывается, открытки получала, интересные такие. Сначала из Коста-Рики, потом из Мексики, из Голландии. Ты про это ничего не знаешь?

Нильс, конечно, знал. Все эти годы он посылал матери письма и открытки. Но всегда был очень осторожен.

— Я никогда не писал обратного адреса, — сказал он.

— Хорошо. Она была рада, — произнес Фритьоф, — но теперь пошел слушок, что, дескать, Нильс Кант жив. Я не про полицию. Им на сплетни начхать, а вот в Стэнвике поговаривают. Поэтому тебе нельзя торопиться, понимаешь меня?

— Да, но что будет, когда я вернусь домой на Эланд?

— Ну да, конечно, что будет, — пробормотал Фритьоф совершенно безразличным тоном. — Что будет? Ты вернешься домой к матери. Но сначала мы с тобой пойдем за кладом, не правда ли?

— Мы уже об этом говорили: если я вернусь домой, то покажу клад.

— Хорошо, нам только надо дождаться подходящего случая, — сказал Фритьоф.

— И когда это будет?

Но Фритьоф уже повесил трубку.

Фритьоф Андерссон, которого наверняка звали как-то по-другому, повесил трубку, потому что счел, что разговор окончен. У Нильса появилось такое ощущение, что и он сам для Фритьофа уже законченное дело, завершенный проект. Он покойник и похоронен на Марнесском кладбище.

— Плата вносится заранее, — сообщил домовладелец.

— Нормально, — ответил Нильс, — я могу заплатить прямо сейчас.

— О расторжении договора надо предупреждать за месяц.

— Договорились.

Нет, Нильс не покойник, он собирается домой. И этот мужик, который называет себя Фритьофом, здорово ошибается, если думает по-другому.