Мертвая зона - [149]

— Растолкуй мне, сынок, что у вас называется «узлом»? — спросил Ковешников у Воронцова.

— Морская миля в час, — ответил Алексей.

— А на кой черт вам этими «узлами» мозги завязывать, когда есть нормальные метры?

— Так принято. Застава у нас приморская.

— Лишь бы на других не похоже было, — сделал вывод Ковешников.

— Пятнадцать узлов и без двигателя внутреннего сгорания, — заметил Аверьянов. — Какая сила его так прет?.. Свяжите-ка меня с командиром аэросаней.

Передав лейтенанту Друзю координаты нарушителя, Аверьянов предупредил, что тот, если заметит оцепление, может повернуть обратно. Не исключена попытка прорыва через заслон.

— Разверните лыжников цепью и преследуйте скрытно. В случае если потребуется увеличить скорость, цепляйтесь на буксир за аэросанями. Рацию держать на приеме. Ждите команду… А теперь срочно на ПТН, — сказал подполковник. — Только на экране РЛС можно увидеть всю картину.

С трудом выехали на дорогу, по которой уже прошел снегоочиститель. Вот и знакомый остов ветряной мельницы, показалась заснеженная березовая рощица, за рощей выросло белым кубом здание ПТН.

Часовой в тулупе, занесенном снегом, доложил, что прибыл майор Фомичев.

Все офицеры, участвующие в операции, кроме капитана Гребенюка, были в сборе.

Войдя в помещение, подполковник сбросил с себя шапку и куртку, попросил майора уступить место возле экрана. Тот доложил подполковнику курс, пеленг, скорость движения, расстояние от берега — все данные нарушителя. С некоторым сомнением добавил:

— Не пойму только, что его там подгоняет?.. Вот посмотрите, эти импульсы — лыжники группы лейтенанта Друзя. Тоже не стоят на месте, вовсю нажимают. А нарушитель уходит и даже от аэросаней.

Достаточно хорошо разбираясь в значении импульсов на экране, Воронцов все же подумал, как частенько говаривал капитан Гребенюк: «Мало ли что здесь все видно, кто куда движется. Там-то, на льду, ничего не видно!» Можно под самым носом у лыжников или у аэросаней прошмыгнуть, и — поминай как звали! Если нарушитель сохранит свою скорость, его никакие лыжники не догонят. Это могли бы сделать аэросани, но, как назло, нарушитель уже вошел в полосу торосов.

В помещении ПТН наступила тишина. Слышно было лишь гудение вентиляторов передатчика. Все напряженно смотрели в затылок подполковнику Аверьянову, приникшему к экрану. Тем громче раздался его четкий размеренный голос:

— Всем слушать внимательно! Деменчук, измените курс саней на пять градусов к северо-западу. Осторожнее, впереди торосы. Друзь, разверните лыжников по оси с юго-запада на северо-восток. Дистанцию держите в пределах видимости. Номера лыжников: к югу — первый, к северу — последний. Будьте внимательны: нарушитель замедляет ход! Ефрейтор Калабухов! Вашей группе бросок на лыжах в направлении островка. Выйти на двести метров левее. Там вероятна встреча с нарушителем. Стрелять лишь в случае крайней необходимости…

Затаив дыхание, Алексей слушал заполнившие комнату голоса: неведомого командира аэросаней Деменчука, лейтенанта Друзя, возглавлявшего группы лыжников, старшего наряда в торосах ефрейтора Калабухова, начальника соседней заставы капитана Леднева, других офицеров.

Командиры подразделений, блокировавших берег, молчали, но Алексей знал, что и их радиостанции стоят сейчас на приеме, а сами они готовы в любую минуту выполнить волю подполковника.

— Посмотри, Яков Григорьевич, — сказал Аверьянов. — Ручаюсь, такое задержание ты еще не видел…

Он отстранился настолько, чтобы и самому наблюдать за экраном и в то же время дать посмотреть Ковешникову.

— Ну так если показываешь, давай объясняй, что тут у тебя за светляки по экрану ползают?

— Лейтенант Воронцов, поясните, — сказал Аверьянов.

Видно было, что не ради академического интереса показывает подполковник экран Ковешникову, явно рассчитывая на его наблюдательность.

— Вот, товарищ майор, — начал Алексей. — Этот яркий импульс — от аэросаней, светлые точки, идущие от него фронтом, — цепочка лыжников. Вот он, нарушитель!.. Товарищ подполковник, нарушитель идет как-то неуверенно…

— Возможно, потому, что со стороны торосов наперерез ему вышел Калабухов, — ответил Аверьянов.

И вдруг Воронцов почувствовал, что его прошиб холодный пот. В мозгу вспыхнула недавняя картина: они с майором Ковешниковым и следопытом Амангельды сидят на помосте над прохладным арыком в тени деревьев, жена Амангельды Курбан-Гуль разводит в тамдыре огонь и собирается печь чуреки. Из закопченного тамдыра жаркими языками вырывается пламя от горящих веток саксаула, освещает лоб и глаза, нижнюю часть лица, закрытую в присутствии мужчин темно-красным платком.

Пламя прогорело, и Курбан-Гуль начинает пришлепывать к внутренним стенкам тамдыра чуреки.

— Сколько чуреков насчитал? — лукаво спрашивает Амангельды.

— А я их не считал, яшули, — смущенно говорит Алексей. — Шесть или семь…

— Ай, Алеша, Алеша, — с упреком говорит Амангельды. — Хочешь стать следопытом, а чуреки не посчитал… Чурек — не бандит, стрелять не будет. Бандит — будет… Поймает Алеша шесть или семь бандитов, а восьмой — бух в спину: «Зачем меня не посчитал?»

Видение мелькнуло и пропало. Воронцов весь напрягся, понимая, что сейчас, когда нарушитель уже в километре от берега, счет времени идет на секунды.