Мертвая вода - [66]

— Школа? — спросила Ноэми.

— Да, где учились трое ребятишек, — подтвердил Милк.

Она обошла двор и у основания той стены, где прежде был вход, обнаружила запечатленный на камне след детской любви. Там сохранилось неумело выцарапанное сердечко.

Они продолжили путешествие и углубились в прилегающие улочки. Милк показал ей бывший дом семьи Кастеран. На сотню метров дальше и почти на краю деревни — жилище Доренов, рядом с простиравшейся на многие гектары пустошью, свободной от каких бы то ни было строений; должно быть, прежде это были их сельскохозяйственные угодья. И наконец, прямо у границы старого Авалона, на широком холме с крутыми склонами и плоской вершиной, стоял дом семейства Сольнье, почти идентичный тому, что Ноэми видела накануне. Кованая железная калитка, где когда-то располагался вход, была еще крепкой, но внимание Шастен привлек один из камней в примыкающей к ней рухнувшей ограде. Она опустилась на одно колено, чтобы лучше разглядеть глубоко процарапанное на нем сердечко. Второе за день, и высказавшееся гораздо яснее. Она подумала про Алекса и Эльзу. Детская любовь, безграничная, всеобъемлющая, избавленная от всех страхов взрослой любви.

— Капитан!

Ноэми обернулась; ее окликнул специалист из бригады экспертов, одетый в комбинезон, который несколько часов назад, вероятно, был белым.

— Бочка изъята, согласно вашему приказу мы отправляем ее в Институт судебно-медицинской экспертизы вместе с находящимся внутри телом. А вот третьей жертвы мы не обнаружили. Ни в комнатах, ни в подвале дома.

Ничего удивительного, подумала Ноэми, хотя до сих пор так и не нашла объяснения, почему трое детей были разлучены.

— Ну что, Милк, сматываемся отсюда? Что-то это место наводит на меня тоску, — сказала она.

— А представляете, каково им? — ответил молодой флик.

Ноэми взглянула на берег озера, где ряд заграждений удерживал толпу любопытных. Те, кто жил в старой деревне, с горькой ностальгией взирали на то, что осталось от их воспоминаний, летних деньков, вёсен и детства, отныне омраченных ужасом произошедшей трагедии. Следствие топтало их прошлое, оскорбляло былое счастье, не оставляя ничего, кроме мрачного уголовного дела.

Когда Ноэми с Милком вернулись в центр деревни, из шатра вышел Буске с телефоном в руке:

— Капитан, звонят из отдела баллистики.

Ноэми отошла подальше от ревущих двигателей и, прикрыв рукой одно ухо, а к другому поднеся телефон, внимательно выслушала собеседника.

— Пуля не проходит по картотеке, — доложил специалист. — Но поскольку вы уже второй раз отправляете мне ту же модель боеприпаса, мы их сравнили.

— Ту же модель, вы хотите сказать, восьмимиллиметровую? Я полагала, что она довольно редкая.

— Вот именно. Настолько редкая, что при сравнении мы обнаружили, что они идентичны. Пуля, изъятая из подголовника пикапа мэра, выпущена из того же оружия, что и та, которая обнаружена в черепе вашего скелета.

Ноэми лишилась дара речи.

— Капитан, это вам что-то дает?

— Пока не знаю.

— Копию отчета послать вам по мейлу, а оригинал по почте?

— Да, сейчас я вам дам свой электронный адрес. И адресуйте почту на мое имя. Мне бы не хотелось, чтобы письмо пропало… Вы меня понимаете?

Жалкая ложь. Ей просто почему-то казалось важным, чтобы эта информация на некоторое время находилась лишь в ее распоряжении.

— Ну и?.. — поинтересовался Ромен. — Что говорят баллистики?

Краткое сопоставление фактов позволяло установить, что в ноябре 1994 года оружие, стреляющее восьмимиллиметровыми пулями, убило африканца в тот самый момент, когда троих детей будто бы похитил Фортен. А в 2019 году из того же оружия стреляли по пикапу Пьера Валанта в тот самый день, когда хоронили Алекса Дорена. Ноэми была уверена: то, что произошло тогда в старом Авалоне, отражается теперь в новой деревне и вовлекает в расследование гораздо больше участников, чем один Людоед из Мальбуша. Но и эти выводы ей пока хотелось оставить при себе.

— Ничего баллистики не говорят. Такая пуля в картотеке не числится.

* * *

Судмедэксперт пересмотрел свое расписание, чтобы в приоритетном порядке произвести обследование пропавших из Авалона. Потому что оно представлялось ему исключительным, а капитан Шастен, которой поручили ведение дела, тоже, на его взгляд, была необыкновенной. Он даже не дал Ноэми времени переодеться и соскоблить с сапог вязкую землю, как ей уже пришлось усесться перед компьютером. Контраст ее рабочего места с чистейшим залом Института судебно-медицинской экспертизы и его сверкающими, как столовое серебро, хирургическими инструментами был поразительным. Судмедэксперт натянул перчатки и обратился к Ноэми с экрана, установленного специально для демонстрации этого второго вскрытия по видеоконференции:

— Когда мой ассистент увидел, что прибыла вторая бочка, он чуть не упал замертво, если вы мне простите такой каламбур. Напомню вам, что именно он извлек из органического месива в бочке Алекса Дорена ту самую монетку в десять сантимов.

— Поблагодарите его, когда ему станет получше.

— Будет сделано. Перейдем к новому ребенку. Как вам известно, скелет не окончательно сформировался, поэтому я не могу определить его пол. Я применю тот же метод отбора проб ДНК, что и раньше, — сверление остеобласта. Что до датировки, то снова никакой уверенности, но, учитывая обстоятельства обнаружения ребенка в бочке на поверхности и другого — на дне озера, логично предположить, что она также относится к девяносто четвертому году; однако это входит в сферу компетенции следователя, так что оставляю это вам.