Мёртвая рука капитана Санчес - [46]

На пристани была обычная давка, сновали мальчишки, матросы и разные непонятные люди. Сквозь толпу к миссис Трелони просеменил старичок Папаша и, задорно посверкивая глазками, поздравил с благополучным возвращением корабля. Миссис Трелони на радостях дала ему монетку и отыскала взглядом шлюпку, идущую от шхуны.

Она жадно всмотрелась в лицо подплывающего на шлюпке деверя. Он был дочерна загорелый, похудевший, без парика, с длинными волосами, стянутыми в хвост, с обветренным лицом, жёстким ртом и свежим шрамом на левой щеке. И этот шрам поразил её до бесконечности – сердце у неё болезненно сжалось и пропустило удар, в глазах потемнело, в них выступили слёзы. Между тем моряки стали высаживаться из шлюпки и подходить к встречающим.

Джордж Трелони склонился к руке миссис Трелони, которая уже не скрывала слёз. Он поцеловал кончики её пальцев, а потом прижал эту руку к своей щеке, и долго стоял так, пока миссис Трелони не сказала глубоким от переживаний голосом:

– Джордж, ты больше никуда не поедешь! Слышишь? Я тебя больше никуда не отпущу!

Мистер Трелони поднял лицо, – у него были странно повлажневшие глаза, – и тихо ответил:

– Конечно, Труда, как скажешь…

– Капитан Линч! – сказала та уже капитану и протянула ему руку, которую он поцеловал. – Я жду вас с Джорджем на обед сегодня. Мы ждём ваших рассказов…

Капитан опять поклонился, показывая ей, что принимает приглашение. Потом он ни без трепета вгляделся в лицо Сильвии.

Юная мисс похорошела ещё сильнее, хотя кажется – куда же более. На неё опять было невыносимо смотреть – её тёмные манящие глаза поглощали и порабощали его с каждой минутой, и всё же он не мог отвести взгляда от этого белого лица. Ему казалось, что больше такого с ним уже не случится, но вот он увидел её вновь – и сердце вновь заколотилось, наполняясь до краёв тягостным восторгом. Это было мучительно и сладостно одновременно. Казавшееся мёртвым и забытым чувство оживало в нём с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. Он почувствовал, что опять тонет в тёмной пучине её глаз.

Сильвия отметила, какое впечатление она произвела на капитана, и поняла, что он ослеплён её видом настолько, что даже слова не может вымолвить, и, надо сказать, что отметила это она с неизъяснимым удовлетворением.

****

Вечером, в доме миссис Трелони, после тихого обеда, во время которого говорили сплошь о делах, связанных с морской торговлей, сквайр, помолчав, сказал:

– Мы ничего не нашли, Труда… Ничего. Никаких сокровищ, ни намёка.

– Да, я уже поняла это, – эхом отозвалась миссис Трелони.

С минуту все молчали, слушая треск дров в камине, и вспоминая всё то, что произошло за это время с ними. Раздался бой часов, отбивающих положенное время, им эхом ответили часы в других комнатах. И вдруг…

– Но как же так? – вдруг вскричал капитан, вскакивая на ноги. – Я ничего не понимаю! Миссис Трелони! Нельзя ли нам посмотреть опять те самые «дурацкие вещи»? Может быть, мы что-то в них пропустили?

И тут все встали, зашевелились, заговорили друг с другом о чём-то, что-то друг другу объясняя и доказывая, кажется, одно и то же, но всё громче, беспорядочнее и настойчивее, а свечи вдруг разом мигнули, поколебались прибито и загорелись вновь, и даже гораздо ярче, чем прежде. Только этого никто не заметил, потому что все бросились из гостиной в потайную комнату, и уже потом дворецкий Диллон, непостижимый в своём величии, тихо и важно внёс туда канделябры.

Только этого опять никто не заметил, потому что все принялись доставать из заветного сундука те самые достопамятные предметы.

Мистер Трелони тут же стал опять проглядывать манускрипты. Потом он оставил их и опустился на корточки перед сундуком. Он осматривал его, ощупывал, нажимая на всякие выпуклости, но ничего нового не обнаружил. Он огляделся по сторонам, и его потеплевший взгляд остановился на миссис Трелони, которая помогала капитану.

Капитан за это время составил на столе установку «волшебного фонаря». Ему принесли таз с водой, подали табак, – в общем, всё было подготовлено.

– Давайте посмотрим ещё раз внимательно, – сказал он в напряжённой тишине.

И вот опять погашены канделябры, опять тяжёлый и душный дым стелется над столом. Опять возникает феерическое видение то ли замков, то ли гор, то ли замков в горах, опять наши герои смотрят в подзорную трубу.

Всё как прежде. Нет только Томаса Чиппендейла. Его место заняла Сильвия, которой капитан передаёт зрительную трубу, когда приходит её черёд смотреть фата-моргану. Их руки встречаются – случайно ли? Капитан заходит к ней со спины, чтобы показать, куда надо смотреть. Он почти обнимает её. Сердце стучит на всю комнату… Его сердце или её? В сумраке его глаза таинственны и прикрыты ресницами, а её бездонны. Взгляд опущен. Потом смотрит в упор. Опять опущен… Чей-то короткий вздох – его или её?

– Вы видите птицу? – спросил капитан Сильвию.

– Нет, я вижу водопад, – ответила она эхом.

Свечи мерцают, прогорая. Тени становятся гуще, насыщеннее, и видение замка Морганы исчезает.

– Знаете, господа, мне кажется, нам надо позвать доктора Легга, – сказал капитан, когда зажгли канделябры.