Мертвая хватка - [9]

Глава 4

Мо свернул на их улицу, и Майк увидел свою соседку, Сьюзен Лориман. Она делала вид, будто занимается садом — сажает или сеет что-то, — но провести Майка ей не удалось. Они подъехали к дому. Мо покосился на соседку, она стояла на коленях.

— А что, очень даже славная попка.

— Наверняка ее муженек думает то же самое.

Сьюзен Лориман поднялась. Мо разглядывал ее.

— Да, но ее муженек просто задница.

— С чего ты взял?

Мо кивком указал в сторону.

— Эти машины.

У подъезда стоял мощный автомобиль мужа Сьюзен, темно-красный, как свекольник, «корвет». Была у него и вторая машина, угольно-черный «БМВ-550», Сьюзен же ездила на сером «додж-караване».

— А что в них такого?

— Они его?

— Да.

— Я понимаю этого друга, — ответил Мо. — Жена — самая крутая цыпочка из всех, что доводилось видеть. Испанка или латинос, что-то в этом роде. Помнишь, была такая дамочка, профессиональный рестлер по прозвищу Покахонтас? Помнишь, как показывали эти эротические штучки-дрючки по утрам по Одиннадцатому каналу?

— Помню.

— Ну и эта Покахонтас рассказывала мне кое-что о своей работенке. Всякий раз, когда к ней подкатывал парень на такой вот тачке, важно так подкатывал на толстых колесах, ревел мотором, подмигивал и все такое, знаешь, что она ему говорила?

Майк помотал головой.

— Жаль, что наслышана о твоем пенисе, — радостно подсказал Мо.

Майк выдавил улыбку.

— Жаль, что наслышана о твоем пенисе. Вот так. Ну, скажи, разве не здорово?

— Ага, — кивнул Майк. — До безумия остроумно.

— И от этой привычки избавиться сложно.

— Да уж, наверное.

— Так что этот твой сосед — ее муж, верно? — заимел целых две тачки. Как думаешь, что это означает?

Сьюзен Лориман обернулась к ним. Майк всегда находил ее невероятно привлекательной — самой горячей штучкой во всей округе. Он слышал, как соседские ребятишки называют ее Ноик[5] и не одобрял этого, находил подобный акроним слишком примитивным. И не то чтобы Майк предпринимал какие-то ходы в этом направлении, но пока ты жив и дышишь, не заметить такую красотку невозможно.

У Сьюзен были длинные иссиня-черные волосы. Летом она связывала их в конский хвост или распускала. Шорты коротенькие, глаз не видно за стеклами модных солнечных очков, а на ярко-красных сочных губах играет загадочная улыбочка.

Когда дети были помладше, Майк часто видел ее на игровой площадке у Мапл-парк. Это ничего не означало, но он любил наблюдать за ней. Знал одного папашу, который специально пристроил своего сынишку в детскую команду, дабы иметь возможность видеть Сьюзен Лориман, которая приходила на матчи.

Сегодня солнечных очков не было. А улыбка отдавала натянутостью.

— Красотка чем-то опечалена, — заметил Мо.

— Да. Слушай, подожди меня минутку, ладно?

Мо уже хотел возразить, но потом еще раз взглянул на грустное женское личико.

— Да. Конечно, — кивнул он.

Майк подошел. Сьюзен пыталась сдержать улыбку, но в уголках рта уже появились ямочки.

— Привет, — спокойно произнес он.

— Привет, Майк.

Он знал, почему Сьюзен на улице, притворяется, что занята садом. И не заставил ее долго ждать.

— Результаты по исследованию тканевых соскобов Лукаса будут готовы только утром.

Она сглотнула слюну, торопливо закивала:

— Ясно.

Майку хотелось протянуть руку, коснуться ее. На работе, в кабинете, он бы мог это сделать. Доктора часто так делают. Но здесь не пройдет. Вместо этого он пошел проторенной дорожкой.

— Мы с доктором Гольдфарб делаем все, что в наших силах.

— Знаю, Майк.

У ее десятилетнего сынишки Лукаса был обнаружен фокальный сегментальный гломерулосклероз, сокращенно ФСГС, и ему срочно требовалась пересадка почки. Майк являлся одним из ведущих в стране хирургов-трансплантологов по пересадке почек, но передал этого пациента Айлин Гольдфарб. Она возглавляла отдел трансплантологии в Нью-йоркском пресвитерианском госпитале, и он считал ее самым лучшим хирургом.

С людьми, подобными Сьюзен, ему и Айлин приходилось иметь дело каждый день. Он предупреждал их об опасности, о возможности летальных исходов, но остро переживал каждую смерть. Умершие словно оставались с ним. Преследовали его по ночам. Тыкали в него пальцами. Пугали его.

Смерть нельзя принять, смириться с ней до конца невозможно. Смерть его враг — постоянные вызов и угроза, — и Майк был готов на все, лишь бы не отдать этого ребенка в костлявые лапы твари с косой.

В случае с Лукасом Лориманом к этому примешивалось и личное. Именно по этой причине он передал маленького пациента Айлин. Майк знал Лукаса с детства. Малыш был такой славный, какой-то даже слишком послушный и добрый, с очками, постоянно сползающими на кончик носа, и шапкой непослушных волос. Лукас тянулся к спорту, но играть в подвижные игры не мог. Когда Майк тренировал во дворе Адама, отрабатывал с ним броски, Лукас околачивался поблизости и смотрел. Майк предлагал ему взять палку, но мальчик отказывался. Поняв, что спорт не для него, Лукас стал комментатором.

— Вот доктор Бай подхватил шайбу, делает ложный выпад влево, затем удар… и шайбу блестяще отбивает Адам Бай!

Майк вспомнил об этом, вспомнил, как мальчуган постоянно поправлял сползающие на нос очки, и подумал: «Нет, будь я проклят, если позволю ему умереть!..»