Мертвая голова - [2]

— Сочинил?

— А то как же. Полковник у нас — человек строгий. — Иванов допил кофе, поднялся, посмотрел на часы. — Все, радость моя, мне пора. Спасибо за завтрак.

— А поцеловать? — Наталья привстала на цыпочки, потянулась к его лицу.

Иванов чмокнул ее торопливо, без нежности — от него пахло кофе, едой и этим новым лосьоном.

— Все-все, я побежал.

— Беги, — вздохнула Наталья и махнула рукой.

Как служащий весьма солидной организации Иванов имел привилегированное право на владение личным автомобилем, в переполненной столице это значило многое. Но, видимо, в последнее время еще какая-то контора выбила у городских властей такие же льготы для своих сотрудников — машин заметно прибавилось, и на улицах, особенно в центре, снова стали возникать заторы. За три квартала до штаб-квартиры Иванов попал в чудовищную пробку: автомобили сбились плотным стадом, раздраженно ругались водители, запарившийся регулировщик остервенело размахивал полосатым жезлом. Иванов посочувствовал бедному парню из дорожного патруля — сегодня уже с утра было около тридцати градусов в тени. Кондиционер в машине Иванова работал исправно, навевая приятную прохладу, но это не особенно радовало — Иванов опаздывал на службу. Но не отказываться же от машины в пользу метро? Метро — это просто кошмар, там час пик круглые сутки.

На службу Иванов явился, опоздав на полчаса. Кабинет, который Иванов на равных делил со своим напарником Сергеевым, габаритами едва ли превосходил кухню в квартире Натальи, и в нем не было ни одного окна. Иванов в изнеможении плюхнулся на стул, опустил на стол голову, подложив под щеку папку с отчетом. Спать хотелось жутко, несмотря на выпитый кофе.

— Ну, какие новости? — деликатно спросил Сергеев, глядя на коллегу с сочувствием.

— Все то же, — ответил Иванов, не поднимая головы. — Среднегодовая температура увеличивается, полярные льды тают, уровень мирового океана поднимается. Скоро все потонем.

— И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом. На пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы, — процитировал Сергеев ветхозаветный текст. — Какие же это новости? К этому уже все привыкли, даже «Гринпис». Я тебя о другом спрашиваю: ты отчет по нашему последнему делу написал?

— Написал, — ответил Иванов, тяжело вздыхая. Он приподнял голову, извлек из-под щеки папку и перебросил ее на стол Сергееву. — Вот он, отчет. Я вчера до трех часов ночи сидел, бумагу изводил, не выспался совсем. — Иванов уронил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза. — Не понимаю, зачем вообще нужно писать это все на бумаге, собственноручно, каллиграфическим почерком? Электронный способ во всех смыслах проще и экономичней.

— Традиция, — пояснил Сергеев. — Полковник Задека так от нас требует.

— Ретроград, — проворчал Иванов.

— Ш-ш-ш, — сказал Сергеев, не будем об этом.

Он вытащил из папки один лист, быстро пробежал глазами написанное, улыбнулся и зачитал сначала, уже вслух, хорошо поставленным голосом:

— Живет в метро незнамо кто,

Он носит рваное пальто,

Ему незнамо сколько лет,

Незнамо что он ест в обед,

Незнамо кто его родил,

И жить в метро определил,

Его зовут незнамо как,

Незнамо — друг он или враг…

— Перестань, — попросил Иванов. Это дело было такое, что лишний раз вспоминать про него не хотелось. Иванов зарекся в другой раз связываться с диггерами…

Сергеев хмыкнул, покачал головой, и, пряча лист обратно в папку, сказал:

— Полковнику это должно понравиться. Он обожает твои отчеты.

— О, льстец коварный, — пробормотал Иванов с закрытыми глазами, — напрасно тщишься, от своего отчета ты не отвертишься.

— Что-то ударение у тебя подгуляло, — критическим тоном заметил Сергеев.

— Где хочу, там и ударяю, — сказал Иванов. — Я поэт, мне можно.

Сергеев вздохнул, как будто с легкой завистью.

— А я вот могу писать отчеты только грубой прозой. Кстати… — он выдержал долгую многозначительную паузу, и только когда Иванов заинтересованно приоткрыл один глаз, продолжил: — полковник Задека уже новое задание нам припас.

Иванов поднял голову, потер кулаками слипающиеся глаза.

— Какое задание? Куда?

— Одно из двух, — понизив голос до интригующего шепота, сообщил Сергеев. — Либо на северо-запад, в Северную Венецию. Либо на юго-восток, в волчьи леса; там, говорят, оборотни объявились.

— А в Северной Венеции кто объявился? — спросил Иванов. — Русалки?

Сергеев пожал плечами.

— Не знаю. Вот вызовет нас полковник и сам все расскажет. Если, конечно, решит нам Северную Венецию поручить.

— Хорошо бы в Северную Венецию съездить, на море, — мечтательно сказал Иванов. — А то нам все какие-то противные дела достаются…

— Ну-ка, ну-ка, сейчас посмотрим, — ответил на это Сергеев, полез во внутренний карман пиджака и достал свой счастливый талисман — старинную серебряную монету. — Что?

— Орел, — уверенно заявил Иванов.

Сергеев подщелкнул монету ногтем большого пальца, вращаясь, она взлетела под потолок, на мгновение застыла в апогее своей орбиты и упала в подставленную ладонь владельца.

— Ну? — спросил Иванов.

— Решка, — сказал Сергеев. — Не повезло. Так что ехать нам с тобой, милый друг, в самую глушь, в волчьи леса.