Мертвая академия. Печать крови - [93]

Эта мысль поразила меня до глубины души. Тем более что еще совсем недавно я говорила Дэйну чуть ли не то же самое. Что смерть для нежити, возможно, вовсе не конец. А начало нового существования, немного отличающегося от нашего. Вот только жаль, что и в словах ректора в тот момент была правда: разумная неагрессивная нежить — это миф. И Аделия Ром — лишь исключение из правил.

— Спасибо за рассказ, — проговорила я, задумчиво вставая со стула. — Мне, наверно, пора идти.

— Идите, магиана Ирис, — кивнула комендантша. — Подумайте над моими словами. И кстати, насчет заклятия…

Она вытянула вперед кисть, и бумага в моих руках, исписанная мертвым языком, внезапно вспыхнула зеленым огнем и исчезла. На пальцах остался пепел от холодного пламени.

— Не стоит вам рассказывать господину Люциану о нем.

— Почему? — удивилась я, немного ошарашенно стряхивая белую пыль с рук.

— Потому что в случае вашего разоблачения он обязательно захочет заступиться за свою… первокурсницу, — многозначительно проговорила она, не отрывая от меня глаз. — И тогда ему придется рассказать, ради кого вы так старались, нарушая закон. Ваша жизнь, вероятно, будет спасена. А его — уничтожат, как будущую опасную нежить.

Я испуганно приоткрыла рот, понимая, что эта мысль мне не приходила в голову.

— Спасибо, госпожа Ром, — проговорила я тихо, привычно запихивая хомяка в карман платья. — Вы мне очень помогли.

Женщина молчаливо кивнула, ее платье снова спокойно колыхалось в воздухе.

— И в следующий раз, пожалуйста, зовите меня Ларианой.

Уголки призрачных губ комендантши едва заметно приподнялись, когда я исчезала в дверях общежития.

У меня на душе было все так же неспокойно. И хоть теперь я и не собиралась рассказывать Дэйну о своих экспериментах, увидеться с ним казалось просто жизненно необходимым.

Глава 21 ОСКОЛКИ СЕРДЦА И ТЕМНАЯ МАГИЯ

В кабинет ректора я входила уже не с такой уверенностью, с какой выбегала из своей комнаты в общежитии. Аделия рассказала много такого, что перевернуло в голове все мысли и планы. Я окончательно запутывалась. И теперь мне просто хотелось посмотреть в глаза цвета ночного дождя и почувствовать, что все будет хорошо.

Но стоило войти в помещение и закрыть за собой дверь, как что-то внутри предательски задрожало. Ничто не предвещало беды или дурных новостей. Солнце привычно освещало кабинет через настежь распахнутое окно, заливая своими лучами буквально каждый темный уголок. Дэйн почти всегда держал шторы раскрытыми, но сегодня полукруглые рамы казались как никогда голыми, пропуская в помещение утреннее тепло и ветер.

— Привет, — проговорила я, мгновенно чувствуя, как язык прилипает к горлу.

Дэйн стоял около погасшего камина, облокотившись одной рукой о фигурную каменную кладку. На лице его застыла странная задумчивость. Линия подбородка казалась слегка напряженной, в ямочках впалых щек залегли тени. Но в целом ничто во внешности ректора не указывало на плохое расположение духа или мрачные новости.

Однако в моей груди медленно начинала завывать стужа, сковывая ребра, мешая дышать.

— Доброго дня, магиана Ирис, — ответил он, повернувшись.

И этот ответ мне очень не понравился.

— Как дела? — выдавила я, проходя внутрь, заставляя чутье отступить.

— Бывало и лучше, — признался он, многозначительно указывая мне на кресло неподалеку. — События в академии произошли не самые радужные. Приходится улаживать много дел.

Я неуверенно опустилась на мягкое сиденье, чувствуя прохладу кожаной обивки.

— Стало известно, почему… умерла Эмилия?

Дэйн бросил на меня долгий морозный взгляд и прошел к своему столу.

В комнате словно похолодало, хотя утро сегодня было невероятно теплое для конца месяца Остывающей звезды. Я поежилась, пытаясь взять себя в руки, но уверенность все сильнее улетучивалась с каждым мгновением.

— Увы, — коротко ответил ректор. — Пока лишь догадки одна другой хуже.

Он опустил взгляд на сцепленные ладони, словно старался вовсе на меня не смотреть.

Хотя с чего я это взяла? Наверняка он просто очень подавлен после случившегося. Скорее всего, устал от разбирательств. Да и перед родителями погибшей магианы отвечать ведь тоже придется ему. Так что вся эта странная отчужденность, так болезненно колющая мое сердце, — лишь результат прошедших событий.

Некоторое время он молчал, так и не поднимая глаз. А мне казалось, что на его широких сильных плечах вдруг оказался непомерный груз.

Чтобы нарушить молчание, которое с каждым мгновением становилось все тяжелее, я проговорила:

— Леонар Альвис сказал, что ты отсылаешь его в ХАМ до конца семестра.

Серый взгляд мгновенно впился в меня, неожиданно сверкнув сталью.

— Да, так и есть, — ответил Дэйн. — Он заслужил свое наказание. Давно пора было проучить этого несносного мальчишку. Пусть теперь ежедневно выпрашивает прощение перед пострадавшей стороной.

— Но ведь он — принц… — произнесла я неуверенно, замечая, как в глубине серого дождя сверкают молнии ярости. — Ему же нужно учиться…

— Тем действеннее будет наука. Думать надо головой, а не всеми теми местами, которыми привык думать Леонар Альвис, — фыркнул глава академии. Потом резко встал с кресла и подошел к распахнутому окну. Широкая спина загородила собой солнце. Теплые лучи едва пробивались сквозь водопад сумеречно-белых волос, окрашивая их в золотые тона.