Мерси, камарад! - [16]

«Одна из танцовщиц и должна быть Дениз, если, конечно, она вообще выступает сегодня», — размышлял Тиль. Лица у девушек были похожи на одинаковые улыбающиеся маски. Все они подмигивали, бросали в публику недвусмысленные взгляды. Ничего не поделаешь, — каждый живет, как умеет, особенно в это время. А сколько еще продлится «это время»?..

Западные союзники русских в полной боевой готовности все еще преспокойно отсиживались на Британских островах, посылая на немецкие города свои бомбардировщики со смертоносным грузом.

Высадившись в ноябре сорок второго года в Алжире и Касабланке, американцы приблизились к Европе. Некогда крикливо разрекламированная фашистами ось Берлин — Рим — Токио с высадкой союзников в Италии оказалась переломленной, а дуче по милости Гитлера стал фактически гауляйтером Ломбардии. После неудач, которые потерпели итальянские фашисты, и на солнечном юге Европы обозначились признаки близкого краха. Попав во Францию, Тиль начал понимать это.

На лицах танцующих девушек, несмотря на профессиональные улыбки, читалась отчужденность и ненависть. Именно это видел Тиль, а не призывы к постельным радостям.

Ножки взлетали вверх. Крохотные набедренные повязки блестели серебром. Газовые вуали, которые танцовщицы держали в руках, трепетали, словно огненные флаги. Взоры присутствующих скрестились на одном-единственном крохотном кусочке блестящей материи, прикрывавшем наготу. А на лицах девушек — застывшая маска. Они или другие такие же вот так танцуют или поют, а потом гремит выстрел — и на следующий день сообщается, что кто-то пропал без вести…

Каскад аплодисментов. Девушки поклонились и сбросили с себя вуали. И вновь на сцену полетели сигареты, деньги. Затем занавес опустился.

Господин во фраке налил Тилю вина, объяснив, что расплачиваться за ужин можно как марками, так и франками.

Тиль спросил, как пройти за кулисы. Официант слегка улыбнулся и показал жестом в сторону гардероба.

— Ах, вам нужна мадемуазель Дарнан? Один момент!

Танцовщицы, накинув на плечи пальто, столпились вокруг кастрюли с картофелем, сваренным в мундире. Это был дополнительный паек, предоставленный оккупационными властями служителям искусства.

— Дениз! — крикнула громко какая-то женщина, без стеснения разглядывая Тиля.

От стола с кастрюлей отошла стройная девушка с каштановыми волосами и печальными серыми глазами, с лицом мадонны.

— Господин офицер желает с тобой поговорить, — сказала ей женщина.

— Мосье… Вы делаете мне честь… — с заученной вежливостью произнесла девушка.

Желая остаться без свидетелей, лейтенант отошел в сторону.

— Извините меня, пожалуйста, — заговорил он по-немецки, — моя фамилия Тиль. Вы говорите по-немецки? А то знаете, я так плохо говорю по-французски…

— Немного, — кивнула девушка. Голос у нее был грудной и хрипловатый от курения.

— Меня прислал обер-лейтенант Генгенбах.

Стоило только Тилю произнести эти слова, как девушка сразу же преобразилась, стала естественнее и мягче. Трудно было представить Генгенбаха рядом с этой девушкой.

— Он просил передать вам самый сердечный привет.

— Как он себя чувствует? Где он сейчас?

«Что это? Обычные ничего не значащие вопросы или же за ними скрывается особый смысл? «Где он сейчас?» Ответ на подобный вопрос граничит с разглашением военной тайны».

Пожилая женщина — помощник режиссера — между тем выкрикнула:

— Внимание! Внимание, девочки!..

Затем последовал поток слов, из которых было ясно, что она призывала танцовщиц приготовиться к следующему выходу на сцену.

— Можно нам поговорить с вами после представления, мосье?

— Да, разумеется, только когда и где?

Дениз объяснила, что в четверть двенадцатого она будет ждать Тиля у входа в артистическую. И все сразу же пришло в движение: замелькали руки, ноги, бедра танцовщиц.

Оркестранты извлекли из своих инструментов темпераментную испанскую мелодию — огневое фанданго. После этого на сцену вышел эквилибрист.

Хассо фон Грапентин был уже в зале. Он налил себе вина и залпом выпил его. Его лицо в свете софитов казалось бледным. Следующим номером был канкан.

Лейтенант кивнул Грапентину и стал разыскивать глазами Дениз. Мелькали быстрые ноги танцовщиц. Каждое движение было тщательно отработано. Дениз — вон она… Она уже в третий раз бросила беглый взгляд на Тиля.

«Боже мой, какая она красивая, — подумал Тиль. — Интересно, сколько ей лет? Не больше двадцати!»

— Которая из них? — спросил Тиля капитан.

«Почему мне так не хочется показывать ему Дениз? Возможно, он и сам ее найдет, вон она снова смотрит на нас».

Когда танцовщицы уже раскланивались, лейтенант спросил Грапентина:

— О чем вы меня спрашивали, господин капитан? Я вас не понял.

— Я спрашивал, какая из девиц — знакомая Генгенбаха? — Губы Грапентина вытянулись в узкую полоску, взгляд стал насмешливым.

— А… сейчас… — Тиль повернулся к сцене. — К сожалению, они уже скрылись за кулисами.

— С меня хватит. Вы не собираетесь уходить?

— Извините, господин капитан, но я обещал девушке, что…

— Раз обещали, я ничего не имею против.

Тиль с облегчением вздохнул. Все вышло проще, чем он думал. Перед уходом капитан заказал еще одну бутылку вина и весь счет оплатил сам.