Мероприятие два дробь одиннадцать - [4]

— Ура, — негромко уронил чекист.

— Старшина, приступайте, — лейтенант смотрел на багровое, тусклое солнце, садившееся далеко за селом. Здесь, у ограды, снаружи, оно казалось чужим, отличным от дневного, теплого и милого. В стороне, на кладбище уже пал вечер, солнечные лучи касались лишь верхушек крестов.

— Отчего это кладбища всегда около церквей стоят? — вполголоса спросил Иван.

— Попам далеко ходить лень, им под боком все иметь хочется, — снисходительно объяснил Федот. — А нашему попику вообще подфартило, в своем погребе устроился.

— Разве его не похоронят?

— На кой? — сплюнул Федот.

Старшина вернулся, коротко доложил:

— Готово!

— Укрыться! — скомандовал лейтенант и. подавая пример, присел на корточки под оградой.

Иван ждал. В прошлый раз бабахнуло — ого! Ушехлопов парочку зацепило, хоть и неблизко стояли.

Дрогнула земля, миг спустя сухо прошуршало поверху. И все?

Иван распрямился. Столб пыли, алый от закатного солнца, стоял над церковью. Купол — исчез.

— Получилось! — Лейтенант сиял. — Точно и аккуратно, можно в центре города проводить!

— Получилось, — согласился чекист. — Идем?

— Подождем, пока пыль осядет.

Низкий, поземный звук-тряс шершаво сжал сердце Ивана.

— Что это? — и уполномоченный поежился нездорово.

— На канонаду похоже, когда большие калибры вступают, — старшина вопросительно посмотрел на лейтенанта.

— Гроза, должно быть, — беспечно махнул рукой Федот.

— Думаю, это соседи голос подают, — задумчиво, не по-армейски ответил лейтенант. — Герасимов в Усмани сработал. Игорь Иванович, сегодня ведь не мы одни взрываем?

— Нет, по плану мероприятия проводятся в пяти точках области.

— И время одно, верно?

— Да. девятнадцать пятьдесят, — подтвердил уполномоченный.

— Похоже, вправду гроза собирается. — Иван отложил топор. — Весь день ясное небо, а как ночь — ни звездочки.

— Что тебе в них, звездочках? — Старшина раскладывал костер. — Без них забот хватает.

— Вот, та разжог пригодится, — Федот тихо скинул кипу книг наземь. — Налетай, подешевело! Велено употребить по назначению.

— Употребим, раз велено, — старшина выдрал листы, смял в шарики.

Загорелась бумага, от нее — щепочки, а там и весь костер занялся.

— Какой огонь! — восхитился Иван. — Дирк!

Словно ящерки огненные заскакали — красные, зеленые. голубые. Языки пламени изгибались причудливо в дуги, спирали. Умельцем оказался старшина, право.

— Ого! — воскликнул с крыльца лейтенант. — Степан Васильевич, выйди, посмотри! Бенгальский огонь, а не костер!

Басовый, тягучий звон морской волной качнул Игоря Ивановича и унесся в ночь. Откуда он? Колокола по весне поснимали, нет их. Он оглянулся.

— Ищешь что, Игорь Иванович? — сержант пытался прикурить от костра.

— Звон слышали?

— Звон? Нет.

Уполномоченный посмотрел на лейтенанта — уши помоложе. Тот покачал головой.

— Нет, ничего не слышно.

— Показалось, — отступился уполномоченный.

— Переставь лампу на окно, — попросил сержант. — И ставни закрой.

— Не душно будет? — уполномоченный отодвинул портфель.

— Переможемся. С открытыми мы, как в тире, — любой лишенец подстрелить может, — сержант расставлял на столе еду: круг копченой колбасы, вареная картошка, сало, лук. малосольные огурцы, яйца и, последнее — высокая бутыль мутного первача. — Кушать надо в спокойной, безопасной обстановке.

— И я захватил, — уполномоченный поставил бутылку поменьше.

— Рыковка? Годится. Хотя градус, конечно, слабоват.

— А вот и мы, — лейтенант вошел в комнату, в руках — стопочка тарелок, стаканы, под мышкой зажата связка свечей. — Мобилизовал на кухне.

— Наливай, лейтенант, общество доверяет, — чекист содрал шкурку с колбасы.

— Стаканчик граненый, наган вороненый, горилка чиста, как слеза, — напевая вполголоса, лейтенант раскупорил бутылку.

Уполномоченный изучал свечу.

— Обгрызенная какая-то. И зубы человеческие, похоже. не крысиные, — он вставил ее в подсвечник.

— Садись, Иванович, — позвал сержант. Стакан застыл в его руке. — За успешное окончание мероприятия… Какое оно в списке-то? Два дробь одиннадцать!

Хохот из командирской комнаты заставил старшину приоткрыть глаза. Гуляют начальники, угомониться не могут. Ну и пусть себе гуляют.

Он повернулся на бок. натянул на голову одеяло, отгораживаясь от прошедшего дня. Тепло разливалось по телу, убаюкивало.

Федот долго смотрел на сопящего старшину, потом смахнул крошки со стола, прикрутил фитиль лампы и, положив голову на руки, задремал.

— Моя супружница сало солит иначе, — дохрустывая огурцом, заявил уполномоченный. — Берет она…

— Погоди, — чекист прислушался. — Ерунда, — он откинулся на спинку стула.

— Продолжай, Игорь Иванович, — лейтенант вертел в руках маленький, не больше папиросы, металлический цилиндрик.

— А что продолжать? — уполномоченный взял бутылку, разлил остатки по стаканам. — Конец горилке.

— Ты про сало рассказать хотел.

— Правда? — удивился уполномоченный. — А ну его…

Сержант, вывернув руку, пытался достать спину.

— Что с тобой, Власьевич? Укусил кто?

— Как яиц переем, волдырь вскакивает. И всегда в одном и том же месте. Чешется, мочи нет.

— Давай пособлю, — лейтенант перегнулся через стол, поскреб спину чекисту.

— Во, во… — прижмурившись, замурлыкал чекист, — самое туточки.