Мерлин. Моргана. Артур - [98]

— Первой моей заботой, — сказал Мордред, — будет исправить ошибку Артура, передав на суд Круглого Стола женщину, которая наиболее виновна в том, что мы оказались в такой опасности, — королеву Гвиневеру.

Он послал за ней в замок Кардуэл и велел доставить ее в Камелот, где она предстала перед собранием пэров Стола. Не отрицая ни одного из выдвинутых против нее обвинений, она, напротив, говорила о поступках своих с гордостью, чем доказала правоту Мордреда, который и в данном случае не погрешил против истины, назвав подлинную причину гражданской войны.

— Ты приговорила сама себя дерзким нежеланием раскаяться, — сказал он ей, — которое запрещает нам проявить к тебе хоть какое-то снисхождение. Я требую для тебя смертной казни.

Собрание пребывало в нерешительности. Многие колебались, страшась совершить непоправимое и зная, что Артур никогда не простит им убийства королевы, которое свяжет их с Мордредом нерасторжимыми узами. А тот именно этого и желал, ибо в глубине души испытывал к ним презрение и ни на грош не доверял им, как всегда бывает при столкновении истовой веры и бескорыстной преданности с осмотрительным сомнением и осторожной расчетливостью. Вот почему, требуя от них вынести смертный приговор, он не только стремился утолить ненависть ко всему, что в его глазах причиняло ущерб Столу, но и подчинялся политической необходимости, повелевавшей ему увлечь их на тот путь, откуда нет возврата. Искренние сторонники Мордреда решились на это первыми, затем к ним присоединились те, кто поддерживал его из алчности или честолюбия, потом все прочие — исключение, как и прежде, составили шестеро оркнейских командиров и должностных лиц.

— Артур уже подверг меня суду, — сказала Гвиневера. — Я не признаю за вами права судить после него.

— Артур более не король, — ответил Мордред. — Он низложен во многом по твоей вине. Тебя это, должно быть, радует, ибо месть твоя полностью свершилась.

— Его место займешь ты?

— Да. Таково решение Стола.

Гвиневера презрительно рассмеялась.

— Ты чудовище, честное и слепое чудовище, Мордред. Чудовище, потому что дух твой лишен плоти. Честное, ибо ты надеешься спасти Стол. Слепое, ибо ты не видишь, что Стол умер.

— Уведите ее, — приказал сильно побледневший Мордред, — и немедля приведите приговор в исполнение.

Но Тристан, обнажив меч, заслонил собой Гвиневеру, и пятеро его товарищей сделали то же самое.

— Королевский ублюдок, — сказал он Мордреду, — узурпация твоя начинается с преступления. Но чтобы совершить его, тебе и твоим псам придется биться здесь, в том самом месте, где вооруженная схватка считалась святотатством.

— Благодарю тебя за верность долгу, Тристан, — сказала Гвиневера. — Но я с радостью принимаю свою участь. Я умираю, отравленная ядом собственной мести. Смерть моя справедлива и желанна для меня, ибо я не хочу больше жить. Ступай отсюда вместе со своими спутниками.

Тристан опустил голову и неохотно удалился в сопровождении пяти других оркнейцев. Им хотели воспрепятствовать те, кого более всего страшила собственная измена.

— Пропустите их, сказал Мордред.

— Но, государь, — возразил один из его сторонников, — они же отправятся прямиком в лагерь Артура и расскажут ему обо всем!

— На что же ты рассчитывал? — презрительно спросил Мордред. — Завоевать мир втихомолку?

И, выждав, пока уйдут оркнейцы, добавил:

— Приведите приговор в исполнение.

В шатре, стоявшем в самом центре лагеря королевской армии, которая вот уже год осаждала Беноик, Тристан во всех подробностях рассказал Артуру, Гавейну, Кэю и Ивейну о недавних событиях в Камелоте.

— Покинув Круглый Стол, — произнес он в заключение, — я велел спутникам моим как можно быстрее вернуться в Орканию и подготовить армию к войне. Ты можешь полностью рассчитывать на ее верность. Я же отправился в Дурноварию, где нанял торговый корабль, чтобы добраться до тебя.

Артур, сокрушенный известием о мятеже Мордреда и особенно о смерти Гвиневеры, которая теперь предстала перед ним более величественной, более гордой и более достойной любви, чем при жизни, воспрял духом.

— Благодарю тебя, Тристан, — сказал он. — Я дам тебе двадцать трирем с одними только гребцами, и ты поведешь их из Беноика в Орканию, где возьмешь на борт четыре тысячи воинов вашей армии. С ними ты направишься в Петуарию, столицу паризиев, а затем в Эбуракум, ближайшую от них крепость. Я уже буду там. Вот приказ для командующего моим флотом. Отправляйся немедленно.

Тристан поклонился и направился к выходу из шатра.

— Тристан!

— Государь?

— Никогда, — произнес Артур сдавленным от муки голосом, — никогда я не смогу полностью выразить тебе всю мою признательность за то, что ты хотел спасти жизнь королеве или умереть вместе с ней.

Поклонившись еще раз, Тристан ушел.

— А теперь, — сказал Артур, на глазах которого выступили слезы ярости и печали, — судите меня! Судите меня, как те, в Камелоте. Я ничего не отрицаю. И ни от чего не отрекаюсь. Признаю страстную любовь к Моргане, которая все так же сильна, своего сына, родившегося от кровосмесительной связи, и то, что он принудил меня к войне с Ланселотом. Сожалею я лишь об одном, но сожалею так, что сердце у меня разрывается: я стал причиной смерти Гвиневеры, которая, как я понял теперь, любила меня по-своему, отчаянно и безнадежно. Если я провинился в ваших глазах, а вы для меня дороже всей империи, клянусь, что сложу с себя власть и передам ее в руки Ивейна, которого я сделал своим наследником. Судите меня!