Мерлин. Моргана. Артур - [94]

Шрифт
Интервал

— Уходи, Ланселот! Уезжай в свое королевство!

— Я вернусь! Вернусь, чтобы отомстить тебе, кровожадный пес, даже если для этого придется разрушить Логрис и Стол!

— Королева жива, — сказал Гавейн.

Но Ланселот уже ринулся прочь из спальни.

— Он образумится, — сказал Мордред. — И в любом случае стыд не даст ему признаться, а потому и сделать он ничего не сможет, ведь повода у него не будет. Мы умолчим о его причастности к этому делу. Лишь мы одни в него замешаны: это мы покарали убийц королевы. Ты говоришь, она жива? Позволь же мне завершить то, что я начал.

Гавейн, встав между ним и постелью, где лежала Гвиневера, поднял свой меч.

— Ты всегда не любил женщин, Мордред, — с улыбкой произнес он. — Так и не удалось тебе полюбить хотя бы одну из них. Но убивать за это… Признаюсь, ты меня удивляешь.

— Ты думаешь, я делаю это ради своего удовольствия?

— Такая мысль у меня появилась.

— Ты сошел с ума? После этого отвратительного деяния душа моя станет такой же мертвой, как тело Гвиневеры. Но это зло необходимо свершить во имя большего блага. Разве ты не видишь, сколь огромна цель и как незначительны средства? Две жертвы — королева и я, — две ничтожные пылинки во времени и пространстве, принесенные в жертву бесконечной и вечной идее Круглого Стола. Даже такое суетное существо, как ты, может понять эту очевидность.

— После Гвиневеры появятся другие проблемы и другие жертвы. И конца этому не будет. И я вижу двусмысленность в твоих словах: для меня это бесконечность преступлений и постепенная утрата цели, нравственный смысл которой в корне противоречит твоим средствам ее достижения. Цель эта превратится в химеру и станет лишь оправданием преступления. Чудовище не может родить бога — только других чудовищ. Стол — это не золотой век, мыслимый лишь в грядущем. Его воплощают и дают ему жизнь поступки, совершаемые сейчас. Важно не то, чего он хочет, а то, что он делает. Иными словами, цель и средства — это одно и то же. Даже такое бесчувственное существо, как ты, может понять эту очевидность. И в любом случае я не позволю тебе убить женщину — никакую, и тем более эту. Я даже начинаю думать, что спасение Круглого Стола не в ее смерти, а в твоей. Сразимся же, священник!

Но Мордред надолго замолчал, озадаченно смотря на него, и на лице его отражались следы мучительной внутренней борьбы. Наконец он вышел из спальни. Гавейн склонился над Гвиневерой. Она пришла в себя. Он поднял платье и накрыл обнаженное тело королевы, затем сел рядом. Она слабым голосом произнесла:

— Благодарю тебя за то, что ты спас меня, хотя я погубила себя по собственной воле. Не знала я, что обрету друга в том, кому Артур поверял свою любовь к Моргане. Я слышала твои слова. Зачем ты разыгрываешь из себя безумца, тогда как ты — мудрец?

— Но я и в самом деле безумец, Гвиневера. Прежде всего потому, что мудрость наводит на меня скуку. И взгляни, во что превратила мудрость Мордреда или же Моргану. Только Мерлин понял, что мудрость, чтобы остаться мудрой, должна слегка уклоняться в безумие, пусть и рискуя стать безумной.

— Не только Мерлин, но и ты.

— Я это понял. Но безумие мое лишь слегка клонится к мудрости, и такое обратное сочетание нельзя считать хорошим. Скажем, знаешь ли ты, что запомню я из этих причудливых и трагических событий? Полученную мной награду — видеть тебя обнаженной. Для меня это самое важное в том нагромождении мыслей и чувств, что были внушены страстной ненавистью и страстной любовью, изменой, поражением, насилием и смертью. Как видишь, безумие мое вовсе не притворно.

— И однако же, твоя помощь, твоя забота, твои слова, даже твоя легкомысленная дерзость привели к тому, что моя месть — столь давно задуманная и столь очевидная в своей черноте — в одно мгновение утеряла прежний отчетливый смысл, и в ее сладостном вкусе я ощущаю горечь. Я уже не знаю, что мне говорить королю и как сказать ему, ведь вопросы «что» и «как», несомненно, сливаются воедино.

— «Что» означает все твои поступки, без утайки и без изъятья. «Как» означает твои намерения и его обиду. Мсти за себя, продолжая сомневаться в своей мести, ведь месть и сомнение — две стороны одной истины. Сбрось с себя маску. Лицо всегда лучше, чем личина, даже если оно непригляднее. Твое же лицо прекрасно — не только чертами своими, но и по причине твоих сомнений.

В спальню вошел Артур в сопровождении Мордреда. Как всегда, он держался прямо и властно. Пышные седые волосы обрамляли его величественное лицо, на которое наложили свою печать время и тревоги. Он приблизился к постели Гвиневеры. Гавейн и Мордред вынесли из покоев трупы, а затем вместе удалились.

— Скажу тебе еще раз, Мордред, — молвил Гавейн, — ты меня удивляешь.

Гвиневера не скрыла от Артура ни поступков своих, ни мыслей. И в словах ее гнев постепенно уступал место печали, довольство собой — сожалению, вызов — страданию, уверенность — смятению и той грусти, которая всегда присуща поражению в жизни, в любви и в ненависти.

— Я желаю нести всю ответственность за свои поступки, — сказала она в заключение. — Пусть Стол судит меня и приговорит к смерти. Или же даруй мне полное прощение.


Еще от автора Мишель Рио
Архипелаг

Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.


Неверный шаг

Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.


Мерлин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Лук для дочери маркграфа

Молодой лучник, оказавшись в чужом городе без денег и друзей, ищет работу. Местный маркграф заказывает лук для своей дочери, а после делает юному мастеру выгодное предложение. Отказаться не удаётся, и скоро выясняется, что в замке хранятся странные тайны.Источник вдохновения — Германия XVI в. Будем есть пироги, драться на мечах и исследовать заброшенные кладбища.Метки: средневековье, замки, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, детектив.Примечания автора: Картинки и флуд: https://vk.com/okno.navostokДрабблы (в основном спойлерные): https://ficbook.net/readfic/6767939У работы появилось нечто вроде продолжения: «На пороге зимы» https://ficbook.net/readfic/7914280.


Бог войны

Главный конфликт Средневековья, Столетняя война… Она определила ход европейской истории. «О ней написана гора книг, но эта ни на что не похожа», – восхищается эксперт международного Общества исторического романа. Соединив лучшее из исторической беллетристики Конан Дойла и современного брутального экшена, Дэвид Гилман фактически создал новый поджанр. Англия, 1346 год. Каменщик Томас Блэкстоун и его брат обречены болтаться в петле. Позарившиеся на угодья соседи оговорили молодых людей, обвинив их в изнасиловании и убийстве.


Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Сесил Рот — известный британский исследователь и крупнейший специалист по истории евреев, автор многих трудов по названной теме, представляет венецианскую жизнь еврейской общины XV–XVII вв. Основываясь на исторических исследованиях и документальных материалах, Рот создал яркую, интересную и драматичную картину повседневной жизни евреев в Венецианской республике на отведенной им территории, получившей название — гетто. Автор рассказывает о роли, которую играли евреи в жизни Венеции, описывает структуру общества, рисует портреты многих выдающихся людей, сыгравших важную роль в развитии науки и культуры.


Избранные произведения. III том

Луи Анри Буссенар (1847–1910) — французский писатель, чьи произведения известны всему миру. Он прославился оригинальными сюжетами, необычными идеями и сам по себе был единственным и неповторимым. Автор приключенческой литературы и неутомимый путешественник. Содержание: Десять миллионов Красного Опоссума Похитители бриллиантов Необыкновенные приключения Синего человека Французы на Северном полюсе Борьба за жизнь: Сирота Монмартрская сирота. Счастливые дни ранчо Монмартр Приключения маленького горбуна Террор в Македонии Мексиканская невеста Господин Ничто, или Необыкновенные похождения человека-невидимки Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера Приключения воздухоплавателей Том-Укротитель Железная рука Капитан Ртуть Рассказы (сборник)


Избранные произведения. II том

Луи Анри Буссенар (1847–1910) — французский писатель, чьи произведения известны всему миру. Он прославился оригинальными сюжетами, необычными идеями и сам по себе был единственным и неповторимым. Автор приключенческой литературы и неутомимый путешественник. Содержание: Бессребреник (цикл) Мадемуазель Фрикет (цикл) Похождения Бамбоша (цикл) Гвианские робинзоны (дилогия) Жан Бургей (дилогия) Жан Грандье (дилогия)


Идя сквозь огонь

Приключения боярина Бутурлина, княжны Эвелины Корибут и казака Газды не завершились. Что ждет их, а также других героев «Иголки в стоге сена»? Удастся ли Дмитрию вновь встретиться с любимой и обрести долгожданное счастье? Об этом и о многом другом вы сможете узнать в романе под названием «Идя сквозь огонь».


Огонь под пеплом

Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.


Модильяни

Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.


Полнолуние

В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.


Пригоршня прозы: Современный американский рассказ

В сборник вошли 25 рассказов, увидевших свет в американских журналах в 1990 году. Авторы разных поколений, признанные мастера и новички, представляют различные литературные течения и пишут на самые разные темы. Сборник дает широкую панораму современной американской прозы. Он может быть использован как хрестоматия для студентов-филологов.