Мерлин. Моргана. Артур - [85]

Шрифт
Интервал

Провожатый довел Гавейна до двери спальни на втором этаже, открыл ее и исчез. Гавейн вошел и увидел, что посреди комнаты неподвижно стоит женщина солнечной, поистине лучезарной красоты. Он узнал юную девушку, на которую обратил внимание еще десять лет назад, на свадебном пиру Артура. Но память о восхитительной охотнице прежних лет померкла перед блистательным великолепием зрелой женщины. Гавейн молча вглядывался в нее, а затем произнес:

— Я убедился, Вивиана, что садовник Мерлин, не ограничиваясь взращиванием мысли, добился чудодейственного расцвета розы. Не думай, что этой буколической метафорой я умалил твои заслуги. Ибо качество зернышка значит ничуть не меньше, чем искусство садовника. Тому есть живое доказательство — я сам, кому с детских лет была дарована привилегия его расположения и дружеских бесед с ним, которые не принесли мне никакой пользы. Этот творец королей воспитал — или не препятствовал воспитанию — по крайней мере одного безумца.

— Если посланец короля безумен, Гавейн, — с улыбкой сказала Вивиана, — как сумею я понять переданное им послание?

— В отличие от обычных людей, у меня случаются приступы разума. Впрочем, само послание очень простое. Через двадцать лет, когда наследники Бана и Богорта, надлежащим образом обученные тобой, будут способны управлять Арморикой согласно закону Логриса и Мерлина и достойны стать пэрами Круглого Стола, привози их в Кардуэл. Король даст им армию, чтобы они отвоевали у Клаудаса свои земли. Это все. Пока же лишь трое человек — Моргана, а от нее король, а от него я — знают, что именно ты приютила Ланселота, Лионеля и Богорта. Следовательно, твоей педагогике не угрожают ни агрессивное вмешательство их врагов, ни излишнее рвение их сторонников.

— Я одобряю мудрое решение короля, — сказала Вивиана. — Куда лучше выждать срок, необходимый для воспитания верного и, главное, справедливого правителя, а это быстро не делается, чем сразу же ввязаться в схватку, доверившись ненадежному случаю. Здесь наследников Бана и Богорта будет обучать сам Мерлин через мое посредничество, ибо он не хочет заниматься этим лично и не желает покидать свое убежище, позволив мне, однако, постоянно советоваться с ним.

— Смогу ли я навестить его?

— Сомневаюсь. Только я обладаю этой привилегией, не допускающей никаких исключений. Он по-прежнему дарит мне любовь, наслаждение и знания, я же изо всех сил стараюсь воздать ему двумя дарами из этих трех.

— Восхитительное убежище, — сказал Гавейн. — Оно больше говорит о мудрости Мерлина, чем все его великие идеи. Ради такого изгнания я бы пожертвовал своим местом за Круглым Столом, если бы мог обойтись без славной рубки на мечах и без короля, которого люблю больше всего на свете. Ибо наслаждаться телом твоим и умом представляется мне столь завидным уделом, что к подобной цели должны были бы стремиться люди во все времена, и я думаю, что ты могла бы соблазнить любого из живущих на земле, ведь в твоих владениях даже растительность, кажется, подчиняется твоим прихотям.

Вивиана невольно рассмеялась.

— Вижу, — произнесла она, — дерзость твоя, которую я приметила уже во время нашей первой встречи в Кардуэле, где она приводила в смятение невинных дев и втайне нравилась опытным придворным дамам, не только не уменьшилась, но значительно возросла.

— Прости меня. По правде говоря, большой выгоды из этого я не извлек, но каждый совершенствуется, как может. И, если присмотреться, легкомыслие мое порой окутано печалью. Не тревожься, эта туманная дымка быстро рассеивается. — Он задумчиво посмотрел на нее и добавил: — Что ж, миссия моя завершена, и я должен вернуться в Кардуэл, чтобы отчитаться перед королем. Значит, мне придется покинуть тебя. Это будет нелегко.

— Разве ты не можешь подождать до завтра? Сегодня вечером я устрою пир в твою честь. Ты увидишь, как весел мой маленький двор. Каждый здесь поочередно становится пахарем, ремесленником, художником, ученым эрудитом и праздным аристократом. Никого здесь не заставляют исполнять одну и ту же роль, кроме меня самой, быть может, да и это скорее по желанию других, чем по моей собственной воле.

— Благодарю тебя, но я вынужден отказаться. Если я останусь на эту ночь, мне захочется большего. Я пожелаю остаться, если ничего не произойдет, чтобы это произошло. И пожелаю остаться, если произойдет нечто такое, чтобы это снова произошло. Ты ввергаешь меня в неведомое мне замешательство, и сама речь моя, которой обычно присуща суровая простота, становится темной под воздействием столь пагубного наслаждения. Как видишь, мне необходимо уехать.

— Гавейн, дорогой Гавейн… — начала Вивиана.

Но он поклонился и вышел из комнаты. Затем спустился во двор и вскочил на коня. Замок он покидал в задумчивости, недовольный самим собой и говоря себе:

— Ты бежишь от опасности, жалкий трус! Дивного посланца выбрал король… посланца, который вынужден спасаться неучтивостью, чтобы не превратиться в посмешище или возбудить к себе ненависть! Но какая изумительная женщина! И это тоже ее вина!

Он углубился в Дольний лес, направляясь прямо к северному побережью.


Когда первый мир Артура близился к завершению, закон Мерлина и Круглого Стола утвердился повсюду и стал благом для всей империи, где бедность и несправедливость хоть и продолжали существовать, но в своих крайних проявлениях — таких, как полное убожество тела и духа, голод и невежество, — более уже не встречались. В глазах народов Стол Камелота превратился в некий божественный пантеон, а двое из его пэров стали предметом почти религиозного культа — это были король и Мордред. Последний ежечасно проводил в жизнь преобразования Артура, ревностно и неутомимо следя за их неукоснительным исполнением в самых отдаленных уголках Логриса. Он яростно сражался с небрежностью, продажностью, личной выгодой и вставал на защиту обездоленных с тем заученным абстрактным великодушием, которое не имеет изъянов, но идет не от сердца и полностью лишено душевного тепла. Перед ним трепетали все, кто обладал властью и богатством — за исключением короля, который один умел подчинять его своей воле, Кэя, который неустанно нападал на него во имя здравого смысла, Гавейна, который, втайне оказывая ему поддержку, открыто посмеивался над ним, и Ивейна, который мудростью своей иногда склонял его смириться с неизбежной изменчивостью реальности, не желавшей укладываться в жесткий каркас его абстрактной доктрины. Те же, кто не имел ни власти, ни богатства, его боготворили. Он не сходил с коня, разъезжая по всей империи и вникая во все споры. И, поскольку телесное присутствие люди принимали за духовное братство, попечение о законе — за доброту, необыкновенное чувство долга — за любовь, его начали превозносить — наравне с Артуром — как истинное и вместе с тем близкое и доступное воплощение Стола. Так возникла парадоксальная ситуация, когда король — более мудрый, более человечный и, следовательно, более справедливый — стал для своих подданных, от которых отдаляли его обязанности монарха и тайная печаль, фигурой легендарной, неземной и идеальной, тогда как вдохновляемый чистой и холодной идеей, почти лишенный чувств — будь то чувства железного тела, целиком подчиненного духу, который, в свою очередь, целиком подчинялся тирании веры, или же чувства сердца, умерщвленного на заре жизни Морганой и слабо пульсирующего лишь под воздействием смятенной любви к Артуру, — Мордред казался им суровым и нежным, властным и заботливым отцом.


Еще от автора Мишель Рио
Архипелаг

Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.


Неверный шаг

Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.


Мерлин

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
След варяжской ладьи

«След варяжской ладьи» — это второй из шести историко-приключенческих романов о события VII–VIII века н. э, возможно происходивших в верховьях реки Волги. Варяжская дружина берет дань с селения и уводит с собой сестер — Кайю и Эльви. Это видят жители соседней деревни и пытаются их спасти. Пользуясь темнотой, они похищают варяжское судно. Вскоре обнаруживается, что вторая девушка, находящаяся на ладье — это не Эльви, а, очень похожая на нее, дочь варяжского ярла. Вот о тех приключениях, которые выпали на долю участников этих событий и рассказывает этот роман.


Ледниковый человек

В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».


Александр Македонский (история жизни и смерти)

Имеет мало общего с жизнью реально существовавшего великого царя и полководца.


Операция «Призрак»

Данное произведение является продолжением романа «Операция «ЭЛЕГИЯ». Сентябрь 1941 года. Жестокая война набирала свои смертоносные и разрушительные обороты. Все лето, несмотря на отчаянное сопротивление Красной армии и понесенные большие потери, немецко-фашистские войска продвигались к Москве. Руководством СССР было принято решение о переброске хранившегося в Москве стратегического запаса драгоценных металлов вглубь страны. Главный герой Ермолай Сергеев, выйдя из госпиталя, становится участником спецоперации под кодовым названием «Призрак». Многие силы, включая иностранные, хотели бы заполучить масштабный золотой запас страны.


Хочу женщину в Ницце

Владимир Абрамов, один из первых успешных футбольных агентов России, на протяжении многих лет являлся колумнистом газеты «Советский спорт». Автор популярных книг «Футбол, деньги, еще раз деньги» (2002 год) и «Деньги от футбола» (2005 год). В своем историческом романе «Хочу женщину в Ницце» Абрамов сумел чудесным образом объединить захватывающие события императорского Рима и интриги российского бомонда прошедших веков с событиями сегодняшнего дня, разворачивающимися на берегах Французской Ривьеры.


Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Смотреть кино

Ж.М.Г. Леклезио недавно стал обладателем Нобелевской премии по литературе, и естественно, что самые разные его книги вызывают сейчас широкий читательский интерес. Он не только романист, но и блестящий эссеист, своего рода поэт эссеистики, и эта посвященная кино книга — прекрасное тому подтверждение. Завсегдатаи киноклубов (каковых немало и по сей день) и просто киноманы с удовольствием обнаружат, что западная интеллигенция «фанатела» по поводу тех же фильмов, что показывались на «музейных» просмотрах в России.


Огонь под пеплом

Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.


Модильяни

Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.


Полнолуние

В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.