Мерлин. Моргана. Артур - [102]
Внезапно Гавейн направил коня к вражеской армии и остановился недалеко от Мордреда с Сагремором.
— Мордред, — сказал он, — кто может пойти за безумным священником, кроме глухих, слепых и тупых людей? За твоей спиной я вижу шайку глупцов, а рядом с тобой самого глухого, слепого и тупого из них. Завтра уже наступило, Сагремор! Иди же сюда! Или ты еще и самый трусливый из всех?
Он выхватил меч. Сагремор, не помня себя от ярости, сделал то же и, прежде чем Мордред успел удержать его, пустил свою лошадь в галоп. Гавейн ждал, застыв неподвижно. Он легко отразил выпад противника, одновременно подав коня в сторону, затем поскакал вслед за Сагремором, и, когда тот разворачивал лошадь, настиг его. Нависнув над ним на какую-то долю секунды, он нанес столь молниеносный удар, что ошеломленные зрители увидели только, как сверкнула сталь клинка. Голова Сагремора склонилась на плечо, затем сорвалась и покатилась по земле, а лошадь между тем уносила все дальше изувеченного всадника, который, казалось, продолжал управлять ею, пока наконец не выпал из седла. Гавейн вонзил меч в окровавленный рот и, широко размахнувшись, швырнул голову в самую середину шеренги вождей, которые в испуге шарахнулись в разные стороны. Тогда Артур подал сигнал к нападению, и королевская конница с громовым криком «Логрис!» ринулась на расстроенные ряды врага, тогда как Ивейн с Тристаном повели пехотинцев, которые шли вперед неторопливо, сомкнутым строем, с ужасающей решимостью и спокойствием. Так могла бы надвигаться стена.
Только один Мордред устремился навстречу атаке, и вскоре за ним последовали всадники бригантов. Но большинство вождей и гарнизонных воинов все еще топтались на месте, потрясенные до глубины души столь жуткой гибелью одного из храбрейших своих командиров и видя в этой потере зловещее предзнаменование. Артур и Мордред, налетев друг на друга, скрестили мечи, затем каждый из них понесся дальше, в самую гущу вражеских войск, и бойня началась. Артур, Гавейн, Кэй и восемь командиров королевской конницы, прорвав ряды бригантов, которые отражали натиск пехотинцев, напали на застрявших в арьергарде пэров и учинили настоящую резню. Артур показывал чудеса силы и ловкости: он по-прежнему оставался лучшим бойцом империи, и каждый из его ударов — почти всегда смертельных — достигал цели. Гавейн бился столь же доблестно и с неведомой ему раньше яростью, ибо считал эту войну с изменившими Артуру пэрами своим личным делом. Подобно двум ужасающим косарям, они пробивали во вражеских рядах широкие кровавые просеки. Кэй по привычке рубил, как дровосек, однако удары его утеряли прежнюю точность, и промахивался он слишком часто. Тем не менее с этого фланга король был надежно прикрыт. Уже половина мятежных членов Стола погибла, когда Мордред, убив множество врагов, вернулся назад с многочисленными и невредимыми гарнизонными всадниками, которым удалось заслонить уцелевших пэров. Во второй раз Мордред схватился с Артуром. Оба нанесли и отразили удар противника, а затем их вновь отнесло друг от друга по прихоти битвы, вздымавшейся и опадавшей, словно море.
На восточной стороне поля сошлись воины-пехотинцы. Тристан и его оркнейцы взяли на себя самых опасных — бригантов из северной армии, стремясь отсечь их от союзников, но сами при этом не слишком напирали, поскольку сильно уступали числом. Тем временем Ивейн с пехотой королевской армии окружил городские отряды. Бойня оказалась страшной. Всего за несколько минут эти восемь с половиной тысяч человек — плохо обученные, недисциплинированные, поддавшиеся панике и расстроившие свои ряды — были истреблены вместе с двадцатью пятью командирами. Несколько сотен уцелевших разбежались: одни в поисках спасения пытались пробиться к бригантам, но были остановлены оркнейцами, другие искали убежища в лагере, однако многие из бегущих попадали под меч королевских всадников, которые рубили их на всем скаку. Ивейн соединился с Тристаном, и теперь численный перевес оказался на их стороне: вместе они устремились на бригантов, которые вынуждены были, в свою очередь, перейти к обороне. Но они защищались столь яростно и доблестно, что смогли сдержать первый натиск. Мордред, видя их отчаянное положение, поспешил к ним на помощь с конными бригантами, которые, спеша выручить своих братьев, ринулись в неудержимую атаку с тыла, зажав тем самым королевскую пехоту в клещи. Ивейн и Тристан, увидев, что всадники прорвали их задние ряды и убивают их людей, вступили в бой с новым противником. Тристан успел уложить трех командиров бригантов, когда столкнулся лицом к лицу с Мордредом. Его вновь захлестнула ненависть, которую он испытал в Камелоте, став свидетелем узурпации власти и суда над Гвиневерой. Подняв меч, он дал шпоры коню. Но Мордред с быстротой молнии нанес рубящий удар и отсек вооруженную руку, затем повернул коня и вогнал меч в спину своего противника, сломав тому хребет. Тристан умер прежде, чем упал на землю. Мордред увидел, как над его головой просвистел клинок, и спасся от неминуемой гибели, уткнувшись в гриву своей лошади. Одновременно он сделал инстинктивный выпад и пробил нападавшему живот. Это был Ивейн. Медленно соскользнув на землю и удерживая руками выпадающие кишки, он скорчился от невыносимой боли. Мордред, забыв о битве, спрыгнул на землю и обнял его.
Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.
Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1942 год. Рыбинское водохранилище. Над водой возвышаются остовы церквей, по поверхности плавают торфяные острова. Лейтенант НКВД на свой страх и риск на моторной лодке отправляется на поиски немецкого асса, выпрыгнувшего с парашютом из горящего мессершмита. Таково начало романа. Затем действие переносится в дореволюционную Россию. Читателя ждут встречи с идеологом терроризма Николаем Морозовым, с прославленными церковью новомучениками, другими выдающимися людьми. Но главная героиня этой книги – любовь! Она правит миром!Исторические справки, документы позволяют погрузиться в прошлое и, возможно, лучше понять настоящее.
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ж.М.Г. Леклезио недавно стал обладателем Нобелевской премии по литературе, и естественно, что самые разные его книги вызывают сейчас широкий читательский интерес. Он не только романист, но и блестящий эссеист, своего рода поэт эссеистики, и эта посвященная кино книга — прекрасное тому подтверждение. Завсегдатаи киноклубов (каковых немало и по сей день) и просто киноманы с удовольствием обнаружат, что западная интеллигенция «фанатела» по поводу тех же фильмов, что показывались на «музейных» просмотрах в России.
Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.
Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.
В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.