Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - [84]
Произошла забавная вещь, когда экономка владельца впустила меня, чтобы осмотреть дом. Ее глаза расширились, когда она увидела меня и воскликнула:
— Вы действительно Мэрилин Монро? Я не верю!
— Я тоже не верю, — ответила я. — Все говорят мне о том, кто я, но никто не может этого доказать.
Продолжение завтра.
Люблю,
Мэрилин.
Уважаемая Психоаналитик,
У меня было легкое потрясение, когда я посмотрела на изразцовую плитку над передней дверью в мой новый дом и прочитала гравировку на латыни: «Cursum Perficio», или «Я заканчиваю мое путешествие». У меня перехватило дыхание, и я подумала: «Надеюсь, что нет! Может быть, это означает лишь то, что теперь я буду всегда жить в этом красивом доме». Тогда я осознала, что, вполне вероятно, здесь будет конец пути Нормы Джин и Мэрилин Монро. Если так, кого это беспокоит? Кому действительно не все равно, закончится мое путешествие или нет? Точно не мне.
До настоящего момента 1962 год в целом не был плохим для меня, хотя были дни, когда я была так подавлена, что не могла встать с постели. В моменты депрессии я чувствовала себя так же ужасно, как в период моих сеансов с вами. Я думала: «Почему я должна вставать?» И ни одна причина не казалась мне достаточно важной, чтобы выбраться из-под одеяла. На самом деле, несмотря на мою ужасную депрессию большую часть времени, покупка моего красивого дома и награждение «Золотым глобусом» в номинации «любимая актриса в мировом кино» (Норма Джин, сиротка, — теперь звезда мирового кино? Невероятно!) были двумя лучшими событиями этого года.
Некоторое, не очень продолжительное, время я не принимала таблеток, как раньше, но жизнь была настолько пуста, что я вскоре вернулась к старой привычке и начала снова глотать пилюли пригоршнями. Когда друзья спрашивают, не боюсь ли умереть от передозировки, я отвечаю:
— Надеюсь на это. В аду меньше ярости, чем в нелюбимой женщине. Было бы приятно навсегда покинуть этот котел страданий.
Люблю,
Мэрилин.
P.S. Что касается таблеток, прошлой ночью мне приснился кошмар. Огромный сильный мужчина (гораздо больше, чем я) с ножом проник в мою ванную комнату, где я держу большую часть моих таблеток. Этот человек резал свою плоть и кричал. Мужчина возрастом постарше (доктор Гринсон?) смотрел на это, но ничего не предпринимал. Я думаю, что сон говорит сам за себя. Я активно разрушаю себя, и никто не пытается меня спасти, даже я сама.
Примечание аналитика: У меня была надежда, что я ошибаюсь, но, прочитав письмо с рассказом об этом сне, я начала терять всякую надежду на то, что Мэрилин справится с болезненными внутренними проблемами, символом которых был большой сильный человек во сне, которые тянули ее в могилу.
Привет, Психоаналитик!
Вот смешной рассказ о моем стихотворении «Я — пьяница?». Мой друг Джимми Хаспил говорит, что с восьми лет знает меня, но никогда не видел меня пьяную или навеселе. Хотя однажды он показал мне фотографию, на которой я выгляжу откровенно нетрезвой. Он пояснил:
— Мэрилин, эта фотография была сделана в лифте дома Марлен Дитрих. Ты в тот день была на высоте.
Я спросила:
— И на каком этаже я была?
Люблю,
Мэрилин.
Уважаемая Психоаналитик,
Питер Лоуфорд попросил меня приехать в Мэдисон-Сквер-Гарден и спеть «С днем рождения» президенту на праздновании его сорокапятилетия. По словам Питера, Джек от души смеялся, когда кто-то подал ему эту идею, и похоже, что предложение ему понравилось. Я сказала, что с удовольствием сделаю это, хотя руководители студии раздражены и грозят уволить меня, если я не выйду в понедельник на съемки низкопробного фильма «Что-то должно случиться» (который уже на семь с половиной дней отставал от графика).
Мне следует рассказать вам немного о фильме, чтобы вы поняли, почему я не очень стремлюсь принять в нем участие. Это еще одна вариация комедии «Моя любимая жена» 1940 года с Кэри Грантом и Айрин Данн. Черт побери! Неужели ни одна студия не может придумать что-нибудь оригинальное в наши дни? Единственная привлекательная особенность этого фильма для меня в том, что он представляет собой вариацию (шестую!) на мое любимое стихотворение Альфреда Лорда Теннисона «Энох Арден», которое я впервые прочитала на занятиях литературы в Калифорнийском университете. Кроме профессора, я — единственный человек, насколько мне известно, кто об этом слышал. (Включая сценаристов.)
В фильме «Что-то должно случиться» (и об этом целый фильм!) имя Энох Арден было чудесным образом изменено на Эллен (это я), которая юридически объявлена погибшей после исчезновения в море. Ее муж Ник (Дин Мартин) только что повторно женился. Он и его новая жена Бьянка (Сид Чарисс) наслаждаются своим медовым месяцем, когда Эллен спасается с острова, на котором провела пять лет. По сценарию, я должна была спросить моих спасателей:
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Непокорный вольнодумец, презревший легкий путь к успеху, Клод Дебюсси на протяжении всей жизни (1862–1918) подвергался самой жесткой критике. Композитор постоянно искал новые гармонии и ритмы, стремился посредством музыки выразить ощущения и образы. Большой почитатель импрессионистов, он черпал вдохновение в искусстве и литературе, кроме того, его не оставляла равнодушным восточная и испанская музыка. В своих произведениях он сумел освободиться от романтической традиции и влияния музыкального наследия Вагнера, произвел революционный переворот во французской музыке и занял особое место среди французских композиторов.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Фаина Раневская — сплошное противоречие. Беспардонное хамство и нежная беспомощность души, умение обзаводиться врагами на каждом шагу и находить удивительных и верных друзей, необразованность с одной стороны и мощный интеллект — с другой, умение делать карьеру и регулярное сиденье без ролей. И — одиночество… О Раневской много злословили — ей ставил диагноз «психопатка» еще при жизни, ее обвиняли в аморальных связях, ее откровенно боялись! Представьте, что Фаина Раневская входит в кабинет психотерапевта, устраивается на кушетке и начинает говорить.
Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции Астапово срочно вызвали к пациенту, он и не подозревал. чем обернется эта встреча. В доме начальника станции умирал великий русский писатель, философ и одновременно – отлученный от церкви еретик, Лев Николаевич Толстой. Именно станционному доктору, недоучившемуся психиатру предстояло стать «исповедником» гения, разобраться в противоречиях его жизни, творчества и внутрисемейных отношений, а также вынести свое медицинское суждение, поставив диагноз: аффект-эпилепсия.
Звонок в четыре утра не предвещает ничего хорошего. Особенно если на дворе 1946 год, вы психиатр, а голос в трубке поручает определить, склонна ли к самоубийству опальная поэтесса Анна Ахматова…Теперь у Татьяны Никитиной есть всего несколько дней, чтобы вынести вердикт, а заодно и понять, что будет, если ее диагноз окажется не таким, какого от нее ждут.