Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - [8]

Шрифт
Интервал

— Всему свое время, так что не волнуйся.

Мне было все равно. Я никогда не думала об этом.

— Я работаю в две смены на студии, — говорила она, — и скоро смогу расплатиться окончательно.

Я думаю, Глэдис действительно хотела забрать меня к себе. Я была в восторге! Впервые в моей жизни я смогу жить с моей родной матерью, как все обычные девочки.

Рядом с домом был двор и белый забор вокруг, — вспоминала Мэрилин с широко открытыми глазами, как будто ей до сих пор в это не верилось. — В то время Глэдис работала монтажером фильмов в компании «Коламбия Пикчерс» и, чтобы иметь дополнительный доход к своей низкой зарплате, сдавала весь дом, за исключением двух комнат, которые она берегла для нас, английской паре киноактеров, снимавшихся в небольших ролях. Муж был дублером Джорджа Арлисса, характерного актера, а жена работала на подмене.

Они производили на меня большое впечатление, — рассказывала Мэрилин, по-детски широко открыв глаза, — это были первые настоящие актеры, снимавшиеся в кино, которых я узнала.

Они были приятные люди, которые, в отличие от Болендеров, с удовольствием курили, пили и играли в карты — фактически делали все то, что Болендеры считали греховным. Но они казались очень милыми и, похоже, нисколько не беспокоились о предстоящей в аду вечности.

— В моем доме живут звезды кино! — хвасталась я перед моими одноклассниками.

Конечно, они не верили мне.

— Эта Норма Джин всегда что-нибудь придумывает, — говорили они за моей спиной. Но мне было все равно.

Я была счастливее, чем в доме Болендеров. Меня радовала мысль, что я наконец буду жить с моей настоящей матерью, несмотря на все ее странности. Атмосфера в семье была гораздо менее строгой, чем у Болендеров, и мне многое позволялось. Мы с Глэдис часто ходили смотреть фильмы в Египетский и Китайский кинотеатры Граумана. Помню, как мы сидели бок о бок и поедали шоколадки «Поцелуи», очарованные вымышленными историями, которые развертывались перед нами на экране.

— Когда-нибудь и ты будешь там, — говорила мне Глэдис, когда чувствовала себя хорошо.

Я слушала и верила ей. Я даже записала ее предсказание на листке и прижимала его к своей груди всякий раз, когда смотрела на него ночью.

Глэдис также водила меня на знаменитый бетонный двор Китайского театра Граумана, где я с гордостью ставила свои маленькие ножки на следы Клары Боу и Глории Свенсон и мечтала, что когда-нибудь отпечатки моих туфель будут рядом с ними. Глэдис не пыталась меня разубедить. Она говорила:

— Конечно, будут! Мы вернемся сюда и посмотрим на них вместе.

Жаль, что мы так и не сделали этого.

К моему бесконечному сожалению, наше воссоединение было очень недолгим. Шли месяцы, депрессия Глэдис нарастала день ото дня, и однажды утром в январе 1935 года она полностью утратила самообладание и ворвалась к своей подруге Грейс с кухонным ножом. Англичане вызвали «скорую помощь». Я кричала и плакала, когда мою мать оторвали от меня и отправили в больницу Лос-Анджелеса, а позднее в Норуок. За исключением очень коротких периодов, всю оставшуюся жизнь она проводила в специальном учреждении. Так закончились два года, самый длинный отрезок времени, который я жила нормальной жизнью вместе с моей матерью. Я всегда испытывала чувство вины, что моя любовь к ней была недостаточно велика, чтобы помочь ей сохранить рассудок.

Годы спустя я поехала туда с моим первым мужем Джимом. Указав на наш небольшой белый дом, я сказала ему с ностальгией:

— Я жила там когда-то с моей матерью до того, как она заболела и ее увезли в больницу. Это было так чудесно. У нас была прекрасная мебель и даже белый детский рояль. А у меня была собственная комната.

Все это теперь кажется чудесным сном. Как бывает иногда, когда просыпаешься утром и едва помнишь чарующий сон, который пытаешься вспомнить снова и снова, но никак не можешь удержать…

Та пара англичан, чьих имен я не могу вспомнить, хоть убей, заботились обо мне почти целый год, но мы переехали в небольшую квартиру, когда они не смогли платить за наш дом. Меня зачислили в школу на Селма-авеню. Я никогда не забуду мой первый учебный день, когда всех детей, кроме меня, провожали их родители. Парочка высадила меня около школы и отправилась по своим делам. Я грустно стояла в ряду, и одна маленькая девочка, показывая на меня, громко сказала своей матери:

— Эта маленькая девочка, должно быть, сирота. Она одна пришла в школу.

Ее мать зашикала на нее:

— Шшш, Сьюзен! Она услышит тебя!

Я выбежала из строя и, спрятавшись за углом, разрыдалась. Никто не заметил. Через какое-то время, почувствовав себя брошенной и одинокой, я пробралась в конец строя и отвернулась лицом к стене.

В конце концов английская пара вернулась на родину, а я переехала в дом наших соседей, Харви Гиффена и его жены. Гиффены хорошо ко мне относились, считали меня красивой и милой, даже предлагали удочерить меня, как Болендеры и коллега Глэдис из кинокомпании, но Глэдис снова отказалась.

«Как эгоистично с ее стороны! — думала я с возмущением. — Зная, что сама она не может заботиться о Норме Джин, Глэдис следовало согласиться, чтобы хорошая семья удочерила ее. Но если подумать, было бы несправедливо ее обвинять. Она была больна и всегда надеялась, что когда-нибудь поправится и будет заботиться о ребенке сама. Возможно, эта история была большей трагедией для нее, чем для ее дочери».


Рекомендуем почитать
Подделки под Высоцкого. Книга-расследование

Многие годы поклонники Владимира Высоцкого слышали о многочисленных подделках под своего кумира, но найти их удавалось далеко не каждому. Именно поиском таких «подделок» занимается на страницах своей книги автор-исполнитель и коллекционер Игорь Уразов. Удастся ли найти «подделки под Высоцкого» Вы узнаете, проследив это расследование до конца. В процессе своей работы автор затрагивает и другие вопросы, связанные с творчеством Владимира Высоцкого, смело вынося их на обсуждение читателей.


Жажда справедливости. Политические мемуары. Том II

Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.


Роковой 1945 год - мой побег из русского плена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кремль 90-х. Фавориты и жертвы Бориса Ельцина

В своей книге известный историк Александр Черняк показывает путь Бориса Ельцина к власти и годы его пребывания в Кремле. Все это время вокруг Ельцина плелись непрерывные интриги, в которых участвовали не только его враги, но и люди из ближайшего окружения, — начиная от «реформаторов в рядах КПСС» и заканчивая пресловутой «семьей»; огромное влияние на первого президента России оказывали также его зарубежные «друзья». Столкновение различных интересов бывало настолько сильным, что Ельцин часто менял свои только что принятые решения на прямо противоположные.


Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов»

Английского разведчика Сиднея Рейли, который в первой четверти XX века действовал в России, на Дальнем и Ближнем Востоке, одни называют «королем шпионов», а другие — великим авантюристом. Кем же на самом деле был один из прототипов Джеймса Бонда? Почему он скрывал подробности своей биографии? Планировал ли он ликвидацию Ленина и Троцкого в 1918 году? Погиб ли он в перестрелке с советскими пограничниками или был тайно расстрелян по личному приказу Сталина? И какие реальные подвиги совершил на фронтах тайной войны? Авторитетный британский историк Эндрю Кук на основе секретного досье английской разведки, малодоступных документов из архивов 15 стран мира (в т. ч.


Столь долгое возвращение…

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы

Фаина Раневская — сплошное противоречие. Беспардонное хамство и нежная беспомощность души, умение обзаводиться врагами на каждом шагу и находить удивительных и верных друзей, необразованность с одной стороны и мощный интеллект — с другой, умение делать карьеру и регулярное сиденье без ролей. И — одиночество… О Раневской много злословили — ей ставил диагноз «психопатка» еще при жизни, ее обвиняли в аморальных связях, ее откровенно боялись! Представьте, что Фаина Раневская входит в кабинет психотерапевта, устраивается на кушетке и начинает говорить.


Лев Толстой. Психоанализ гениального женоненавистника

Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции Астапово срочно вызвали к пациенту, он и не подозревал. чем обернется эта встреча. В доме начальника станции умирал великий русский писатель, философ и одновременно – отлученный от церкви еретик, Лев Николаевич Толстой. Именно станционному доктору, недоучившемуся психиатру предстояло стать «исповедником» гения, разобраться в противоречиях его жизни, творчества и внутрисемейных отношений, а также вынести свое медицинское суждение, поставив диагноз: аффект-эпилепсия.


Анна Ахматова. Психоанализ монахини и блудницы

Звонок в четыре утра не предвещает ничего хорошего. Особенно если на дворе 1946 год, вы психиатр, а голос в трубке поручает определить, склонна ли к самоубийству опальная поэтесса Анна Ахматова…Теперь у Татьяны Никитиной есть всего несколько дней, чтобы вынести вердикт, а заодно и понять, что будет, если ее диагноз окажется не таким, какого от нее ждут.