Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - [73]

Я понимаю, вам трудно сейчас согласиться со мной, но поверьте, старая поговорка, что время лечит все раны, очень верна. Поверьте мне, я знаю, что вы справитесь с этим, как пережили все другие романтические неудачи в прошлом и когда-нибудь встретите настоящую любовь.

К моему удивлению, она написала ответ:

Уважаемая Психоаналитик,

У меня такое чувство, как будто вы поцеловали рану на моем сердце, и она начала закрываться. Вы сказали: «Время лечит все раны». Мне бы хотелось надеяться, что «время наказывает всех проходимцев» и что Ив получит то, чего он заслуживает!

Мэрилин.

Молодец, Мэрилин. Если вы можете шутить об этом, процесс выздоровления действительно начался.

И так оно и было.

20 июля 1960 г

(С извинениями к Кристине Россетти)

О, обещай мне, Джек, когда-нибудь

Любви объятья снова распахнуть,

Чтоб мы, сгорая страстью, позабыли

О всех проблемах, что нас разлучили.

И вспомнить наших весен те мгновенья,

Недолгого союза вдохновенье.

Случится наша встреча невзначай.

О, обещай мне, Джек! О, обещай!

Уважаемая Психоаналитик,

Ночью 13 июля 1960 года я лежала на массажном столе, а мой друг и массажист, Ральф Робертс, проводил процедуру, когда мы услышали сообщение исторической важности из Мемориального Колизея Лос-Анджелеса, в котором губернатор Эдлай Стивенсон сказал: «Уважаемые дамы и господа, я имею честь объявить, что кандидатом демократической партии на пост президента Соединенных Штатов Америки будет сенатор Джон Фицджеральд Кеннеди».

Две ночи спустя Джек произнес речь с выражением согласия баллотироваться в президенты, в которой он сказал: «Я принимаю всем сердцем, без оговорок, единственное обязательство — обязательство посвятить все усилия тела, разума и духа, чтобы привести нашу партию к победе, а наш народ к былому величию… Права человека — гражданская и экономическая законодательная основа для утверждения человеческого достоинства всех людей — действительно являются нашей целью и нашими главными принципами».

Услышав это, я спрыгнула со стола и закричала:

— Ура, Ральф! Джек Кеннеди будет следующим президентом! И когда-нибудь я могу стать Первой Леди!

Ральф ответил:

— Ложись и дай мне закончить, Мэрилин. Он никуда не денется за полчаса.

Люблю,

Мэрилин.

24 октября 1960 г

Дорогая доктор Дарси,

Пока съемки моего следующего фильма «Неприкаянные» близились к завершению, напряженность отношений между Артуром и мной, режиссером Джоном Хьюстоном и мной, и Хьюстоном и Паулой Страсберг нарастала так неудержимо, что стала просто невыносимой. Я боялась, что мы не выдержим этой накаленной обстановки и фильм не будет закончен из-за наших склок.

Невероятно, но фильм, если верить отзывам в газетах, которые я видела, получился очень хорошим. Критики заявили даже, что это самая лучшая из моих актерских работ. Чудеса никогда не заканчиваются?

В то же время Артур, написавший сценарий, сказал журналистам, что этот опыт был для него грустным и волнующим одновременно.

— Печально то, — пояснил он, — что я написал сценарий, чтобы сделать счастливой Мэрилин, но вместо этого работа над фильмом привела ее к полному изнеможению. В то же время, — добавил он, — я счастлив, что сделал это для нее, потому что она всегда мечтала о серьезной роли.

И да, Вирджиния, Санта-Клаус существует![7]

Мэрилин.

2 ноября 1960 г

Уважаемая доктор Дарси,

О том полном изнеможении, которое было упомянуто в моем последнем письме: когда Генри Вайнштейн, продюсер фильма «Неприкаянные», позвонил мне, я разговаривала с ним путано и бессвязно, напугав его до смерти. Он вызвал врача, и тот в очередной раз промыл мой желудок.

Это становится привычным для меня и даже не кажется больше таким отвратительным — просто неприятная процедура. К сожалению, я опять выжила. И в очередной раз я была раздражена этим. Потребовалось немало времени, пока наступил тот момент, когда я почувствовала себя счастливой оттого, что живу на этой земле.

Однажды мне было необходимо поговорить с Артуром о фильме «Неприкаянные», сюжет которого мне совсем не нравился. Я ненавидела мою героиню, которая, на мой взгляд, была написана карикатурно. Конечно, предполагалось, что я должна послужить прототипом для Розлин, но Артур имел наглость украсть большую часть диалогов из наших реальных разговоров — разве у этого мужчины нет никакого воображения? — он сделал Розлин абсолютно пассивной женщиной. Он заставил ее говорить банальности, которых я обычно пытаюсь избегать, и он описал ее не столько истинным человеческим существом, сколько персонажем из комиксов.

Мне предстояло сыграть самую трудную роль в моей карьере, искаженную пародию на саму себя. Интересно, дает ли это основания подать на него в суд за вторжение в частную жизнь или что-нибудь в этом роде? Можно ли затевать судебное разбирательство с мужем, с которым вы собираетесь развестись? Мне нужно посоветоваться по этому поводу с моим адвокатом.

Так или иначе, Артур сделал Розлин недавно разведенной, слабой, во всем зависимой от мужчин женщиной. И этот характер списан с меня, той, кого никогда не поддерживал ни один мужчина! Нигде ни разу не упоминается, что я, женщина, содержала его, «героя», по крайней мере пару лет.