Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - [5]

Шрифт
Интервал

— Что вы надеваете, когда ложитесь спать?

Она ответила:

— Шанель номер пять.

Всему миру известно, что Мэрилин Монро спит обнаженной.

Когда я взглянула на часы, я сообразила, что час давно прошел. Это было весьма необычно для меня. Пациенты говорили, что по времени начала и окончания моих сеансов можно выставлять часы. Но я была так очарована рассказом Мэрилин, что потеряла счет времени. Надо быть внимательнее, подумала я. Психоаналитик должен быть объективным всегда!

Я поднялась и сказала:

— Время прерваться.

Она оставалась неподвижной несколько долгих мгновений с растерянным выражением на лице. Затем самая прекрасная женщина в мире молча встала и надела на голову свой старомодный платок. Я вновь стала свидетелем удивительного превращения. Как будто свет внутри нее неожиданно погас. И неприметная маленькая женщина, которую я впервые увидела в приемной, молча скрылась за дверью.

6 февраля 1959 г

«Какая Мэрилин придет сегодня? — подумала я, выходя в приемную, чтобы поприветствовать ее перед третьим сеансом. — Будет ли она искрящейся, светлой, невероятно красивой женщиной, которую знает весь мир, или невзрачным маленьким созданием, которое можно принять за бродяжку? По крайней мере, с этой пациенткой не соскучишься!»

Мэрилин на этот раз была где-то посередине.

— Здравствуйте, доктор, — начала она, направляясь к кушетке, — мне действительно помогают эти психоаналитические сеансы. Я хотела бы продолжить рассказ о моей жизни, если вы не возражаете.

— Конечно, я хочу знать о вас столько, сколько вы желаете мне поведать.

Показалось мне или нет, что ее лицо немного посветлело?

— На чем я остановилась в прошлый раз? — спросила она. — Кажется, я говорила о своем разочаровании в моей дорогой матери. Ах да, я сказала, что росла в приемных семьях, десяти или, может быть, двенадцати. В некоторых я жила дольше, другие устали от меня за короткое время. Вероятно, я их раздражала.

«О боги, — подумала я, — удивительно, что она не попала в психбольницу со своей матерью!»

— Моим первым и самым важным приютом, — продолжила она, — была семья Уэйна Болендера, куда моя мать определила меня на первые семь лет моей жизни.

У меня вырвался вздох облегчения. По крайней мере семь лет она прожила в одной семье. Но моя радость за нее не продлилась долго.

— Моя мать передала меня Иде и Уэйну Болендерам в городе Хоторн, штата Калифорния, через две недели после моего рождения. Нет, подождите секунду. Насколько я помню, тогда мне было всего двенадцать дней. Ида и Уэйн Болендер жили в удобном шестикомнатном бунгало, которое я помню очень хорошо. У них было немного денег, поэтому они увеличивали свои доходы, принимая чужих детей на воспитание.

Должна признать, что жизнь выдала Глэдис проигрышный набор карт. Ее муж-мерзавец не только оставил ее, но и похитил ее первых двух детей. Она так и не смогла вернуть их. Меня бы это тоже свело с ума. Таким образом, справедливости ради надо заметить, что ей ничего другого не оставалось, как отдать меня, не из-за психологических проблем, а финансовых. Она была вынуждена вернуться к работе на киностудии для того, чтобы содержать нас. У нее был длинный рабочий день, с восьми утра до восьми вечера, и не было никого, кто мог бы позаботиться обо мне. Она платила Болендерам пять долларов в неделю, наверное, половину своей заработной платы, чтобы они ухаживали за мной.

Каждую субботу Глэдис приезжала на троллейбусе в Хоторн навестить меня. В первые годы я отчаянно ждала ее каждую неделю. Однажды она не приехала, и я простояла перед окном, дожидаясь ее, до самой ночи. Ида пыталась увести меня и сказала:

— Норма Джин, твоя мать не приедет сегодня. Ты должна поужинать.

— Нет, нет! — кричала я. — Она приедет. Подождите и увидите.

Она продолжала дергать меня за плечо. Но я держалась за стену ногтями до тех пор, пока огромный кусок штукатурки не упал мне на руки.

— Ты плохая девочка, Норма Джин, — сказала Ида и ударила меня по лицу.

Мэрилин прикоснулась рукой к щеке, мокрой от слез, и, вздрогнув, добавила:

— До сих пор больно.

Мэрилин описала Болендеров как глубоко религиозную пару, которая вела комфортную жизнь, обычную для низшего слоя среднего класса, в бедном пригороде Лос-Анджелеса.

— Дом все еще стоял, когда я привезла туда моего первого мужа Джима, чтобы показать его, хотя название улицы изменилось с «Род-Айленд-авеню» на «Западный Хоторн». — Мэрилин засмеялась.

Ида Болендер, как оказалось, была суровой, эгоцентричной женщиной, настойчиво прививавшей свои убеждения Норме Джин. Ида заставила пообещать маленькую девочку, что она никогда не будет курить, пить или ругаться, и настаивала на том, чтобы она посещала церковь несколько раз в неделю, если не хочет попасть в ад. Ей даже не разрешалось ходить в кинотеатр.

— Мы набожная семья, которая ходит в церковь, а не в кино, — постоянно повторяла Ида. — Ты знаешь, что произойдет, если конец света застанет тебя в кинотеатре? Ты будешь гореть в аду вместе с другими плохими людьми.

— Я была сообразительным ребенком, и спустя некоторое время у меня возник вопрос: если Ида права, хватит ли в аду места для пепла от всех кинотеатров во всем мире?


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы

Фаина Раневская — сплошное противоречие. Беспардонное хамство и нежная беспомощность души, умение обзаводиться врагами на каждом шагу и находить удивительных и верных друзей, необразованность с одной стороны и мощный интеллект — с другой, умение делать карьеру и регулярное сиденье без ролей. И — одиночество… О Раневской много злословили — ей ставил диагноз «психопатка» еще при жизни, ее обвиняли в аморальных связях, ее откровенно боялись! Представьте, что Фаина Раневская входит в кабинет психотерапевта, устраивается на кушетке и начинает говорить.


Лев Толстой. Психоанализ гениального женоненавистника

Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции Астапово срочно вызвали к пациенту, он и не подозревал. чем обернется эта встреча. В доме начальника станции умирал великий русский писатель, философ и одновременно – отлученный от церкви еретик, Лев Николаевич Толстой. Именно станционному доктору, недоучившемуся психиатру предстояло стать «исповедником» гения, разобраться в противоречиях его жизни, творчества и внутрисемейных отношений, а также вынести свое медицинское суждение, поставив диагноз: аффект-эпилепсия.


Анна Ахматова. Психоанализ монахини и блудницы

Звонок в четыре утра не предвещает ничего хорошего. Особенно если на дворе 1946 год, вы психиатр, а голос в трубке поручает определить, склонна ли к самоубийству опальная поэтесса Анна Ахматова…Теперь у Татьяны Никитиной есть всего несколько дней, чтобы вынести вердикт, а заодно и понять, что будет, если ее диагноз окажется не таким, какого от нее ждут.