Меридианы штурмана Барка - [53]

   По воскресеньям офицеры триста тридцать шестой повадились ходить  обедать в «Сайгон». На удивление, кухня здесь оказалась очень даже не плохой. Они занимали отдельный столик под «пальмой», которую изображал здоровенный фикус. Посетители ресторана были публикой постоянной – местной алкогольной интеллигенцией. На каждом столе этого заведения стояли стеклянные четырехлитровые кувшины с «Солнцедаром». Посетители пили его стаканами, а официантки бродили между столами и активно меняли пустые кувшины на наполненные. Удивительное действие оказывало это вино на местных выпивох. Употребив от трех до пяти литров этого пойла, они становились похожими на зомби. Глаза мутные, движения как у роботов, но на ногах держались и даже членораздельно могли выговорить несколько слов. Подводники «Солнцедар» не употребляли. Зная это, официантки тут же убирали со стола кувшин и стаканы. Вместо них приносили пару бутылок «Боржоми», фужеры и маленькие рюмочки. Синицын открывал принесенный с собой портфель, доставал оттуда флягу со спиртом. Заказывали, как правило, украинский борщ жаркое по кавказски, красную икру, пирожки с грибами, мороженное. Некоторые местные завсегдатаи подходили к морякам выразить любовь и уважение. Им наливали. Выпив маленькую рюмку, они возвращались к своему столу запить и через пару минут замертво валились на пол. Удивительно работала смесь «Солцедара» и спирта.

   Нужно отдать должное, эти местные выпивохи оказались неплохими психологами. Они быстро придумали способ получить угощение. Когда Синицын со товарищи входил в зал, оркестр делал паузу в игре, а один из оркестрантов кричал в микрофон – «Слава советским подводникам!». 3 -4 человека штатных завсегдатаев вставали. Остальная публика, не поняв в чем дело, но подчиняясь «стадному инстинкту», тоже вставала. Аплодисменты… Ну и как после такого приема не налить.

   Как то в один из своих «полу выходных»  поужинав  в «Сайгоне», и сходив на вечерний сеанс в кино, Барк возвращался в «родные пенаты» на плавбазу. Впереди, в том же направлении, семенил какой-то старичок. Обгоняя его, Сергей поскользнулся на льду и едва не упал, слегка задев рукой старика. Он принес извинения и, ускорив шаг, продолжил свой путь. К его удивлению, старичок тоже  ускорил шаг и, приблизившись к Сергею начал задавать  вопросы – кто такой, да с какого корабля. Не получив ответа начал произносить какие-то нравоучения.  Тут же старик признался, что цитировал ему положения из «Кодекса строителя коммунизма». Скоро Барку все это надоело, к тому же он был еще и в состоянии легкого подпития.

   - Дедушка, - обратился он к попутчику, - отстань, ради бога. А  «Кодекс строителя коммунизма» засунь себе в жопу. - После этих слов попутчик отстал.

   На следующий день выяснилось, что «старичок» был не кто иной, как капитан 2 ранга Молоканов, в народе имевший кличку «Полкан»,  начальник политотдела дивизиона.  Он был в двухмесячном отпуске, поэтому Сергей его никогда не видел и не знал.  Как бы там не было, Барку в лупили 10 суток гауптвахты «за дерзость и грубость по отношению к вышестоящему начальнику». Синицын пытался достучаться до командира дивизиона, объясняя, что при нехватке офицеров, 10 суток без старпома смерти подобно. Но все было тщетно. Тут еще некстати в Совгавань прилетела Лиза. Известие о том, что только что приехавшую к мужу жену, ждет расставание на 10 суток, ее огорчило и расстроило. Тем не менее, Сергей начал готовиться к «посадке».

   Гарнизонная гауптвахта находилась в поселке «Заветы Ильича»  и в городке ходили о ней зловещие слухи. Начальником «Губы» был какой-то старший лейтенант, он являлся дальним родственником коменданту гарнизона и постоянно находился при комендатуре, как бы в качестве адъютанта коменданта. Гауптвахтой же фактически и бессменно руководил старшина сверхсрочной службы Давлетов, в народе получивший кличку – «Джага». Возможно, получил он ее в честь известного отрицательного персонажа популярного индийского фильма «Бродяга». Говорили, он и впрямь был похож на Джагу, вернее на артиста, который его играл. Жил Джага при гауптвахте. Рядом находились его дом, сарай и огород. В сарае он держал поросят и курей, а арестованных матросов  использовал в качестве бесплатной рабочей силы. Давлетов по натуре был садист, поэтому постоянно придумывал разные способы издевательств над арестованными матросами. Сам же он  и откровенничал по этому поводу:

    - А это, чтобы пребывание под арестом - медом не казалось. Кроме того, к каждому, сидящему на губе, старшина старался придраться и за малейшее нарушение продлял срок отсидки, как минимум вдвое. Конечно, прав у него таких не было, поэтому все оформлялось от имени коменданта гарнизона. Такие действия старшины объяснить трудно.  Возможно, повлияло прежнее место службы – поговаривали, что раньше старшина служил в охране лагерей строгого режима. Особенный «ЗУБ» имел Джага на офицеров с подводных лодок. Рассказывали как в прошлом году, около полуночи, вывалилась из ресторана «Таежный» толпа подвыпивших офицеров из подплава.  Так случилось, что мимо проходил Джага. Несмотря на то, что было темно, его узнали. Старшину изрядно побили, два месяца в госпитале он лечил сломанную челюсть и другие повреждения. Другой бы после этого сделал правильные выводы, но не такой человек был Джага. Он еще больше ужесточил отношения с арестованными. Правда, в поселок больше не ходил. В магазин отправлял жену, а во дворе дома завел двух громадных овчарок. Случай получил огласку, оброс анекдотами, и командование базы приняло соломоново решение – на «губу» почти перестали сажать провинившихся.         Сергея предупредили о необходимости взять с собой простыни и подушку. Однако постельное белье он  принципиально не взял, так как в уставе черным по белому  написано, что обеспечение постельными принадлежностями на гауптвахте предусмотрено…