Меридиан - [3]

Автобус прикатил обратно к моей остановке в половину пятого. Я ликовала внутри. Четыре дня каникул, я хотела начать ничего не делать немедленно. Сперва, долой эту общественную униформу и ботинки. Дети выгружались из автобуса позади, постоянно разговаривая. Я почти совершила сальто, используя стену по пути к дому. Синий Мустанг, наполненный старшими ребятами, притормозил, они высунулись из окон, флиртуя с моими соседками из автобуса. Я чувствовала себя невидимой, но вполуха слушала их, направляясь к дому.

Белый внедорожник с тонированными окнами вылетел из-за угла впереди меня. Водитель должен был видеть Мустанг и компанию ребят посередине дороги. Я готова была поклясться, что он увеличил скорость, направляясь ко мне. Я уронила рюкзак, застыв в шоке.

Мама, должно быть, видела меня из окна. Она выбежала из дома, громко крича и размахивая руками. По спине пробежали мурашки. Ее голос вывел меня их ступора и я отпрыгнула с пути внедорожника куда-то в кусты. Компании ребят позади меня повезло меньше.

Я слышала звук столкновения металла с металлом. Трескавшееся и бьющееся стекло. Я почувствовала, как будто руку выдернули из сустава, и что в легких больше не осталось кислорода.

Происшествие длилось всего несколько секунд, но мир вокруг меня замедлился до черепашьей скорости. Внедорожник развернулся и умчался, оставив водителя Мустанга наполовину внутри машины, наполовину снаружи.

Мятое железо лежало на дороге, как порванная бумага. Девушка из моего класса по биологии лежала на земле без движения, рядом лежали другие, которых я не узнавала. Много рук и ног лежали под неестественными углами. Большинство жертв трагедии стонали и охали — значит, они были еще живы. Я попыталась приблизиться к месту бойни, чтобы помочь, но боль переломила меня пополам. Я чувствовала, как будто в мои глаза воткнули раскаленные иглы. Дышать стало почти невозможно. Я упала на дорогу, обливаясь слезами, видя перед глазами моменты жизни каждого человека, как будто отрывки несвязного фильма.

Мама подняла меня и тащила все дальше и дальше от места трагедии. Она что-то несвязно говорила, ее голос был наполнен ужасом.

Меня затрясло в еще одном приступе боли. Что со мной происходит? Впоследствии рядом со мной оказался папа, он посадил меня на заднее место нашего семейного седана. Я держалась за живот, в испарине, зажмурившись от боли.

— Увози ее отсюда. Мы уже собрались. Мы с Сэмом встретим вас — приказывала мама отцу, в то время как машина уже двигалась. Она мне прокричала:

— Я люблю тебя, Меридиан. Не забывай это!

Папа нажал на газ.

Он все время говорил со мной. Какие-то глупые слова, убеждения, молитвы. Но мне было настолько больно, что я едва могла его слышать.

Чем дальше мы уезжали от дома и от места аварии, тем лучше мне становилось. Дыхание восстановилось, боль постепенно ушла, как вода в море во время отлива. Наконец, я смогла выпрямиться и вытереть щеки салфеткой, которую папа передал мне назад.

— Лучше? — спросил он, взглянув на меня в зеркало заднего вида.

Я кивнула, давая голосу время восстановиться.

— Что происходит?

— Время вышло. Мама должна была сказать тебе раньше. Она должна была все объяснить. Но она хотела тебя обезопасить. Поверь, она хотела, чтобы ты была в безопасности. Чтобы ты была ребенком как можно дольше.

Я ничего не понимала.

— О чем ты говоришь? — спросила я, когда он сделал передышку. Я никогда не была нормальным счастливым ребенком, находящимся в безопасности.

— Ты не человек. Не совсем человек. Ты особенная. Я думаю, что боль, которую ты чувствовала, была душой человека. Все очень запутанно.

— А? — я сглотнула — Папа, с тобой все хорошо?

— Тебе надо уходить, Меридиан. Тебе надо попасть в дом тетушки, и научиться этому.

— Чему?

Он разочарованно вздохнул.

— Я не знаю. Предполагалось, что твоя мать тебе все объяснит. Я никогда не видел такого раньше. Все эти годы она знала, что боль была настоящей, и никогда не говорила мне почему. До Дня Благодарения, когда начались звонки.

Я повысила голос, чтобы остановить его.

— Ее здесь нет! Зато ты здесь! Что ты имеешь в виду, говоря, что я не человек?

Наши глаза встретились в зеркале заднего вида.

— Ты ангел, которых называют Фенестра.

Все ясно: я уснула в автобусе и это был невероятно странный кошмар.

— Ну да, конечно…

— Я не сошел с ума, маленькая леди.

Папа одарил меня самым строгим выражением лица и голосом.

Мы заехали на автостоянку Костко.

— Можешь идти? — спросил он.

Я чувствовала себя окрепшей, но боли, похожие на ломоту при продолжительном гриппе, все еще сводили мои мышцы.

Папа помог мне подняться на ноги и наполовину пронес наполовину протащил меня сквозь длинные проходы между грудами сыпучих материалов.

Он все время оглядывался, когда будто ожидал преследования. Багаж оттягивал его плечи и бил по витринам, пока мы пробирались в заднюю часть здания.

Как только мы прошли через дверь с надписью "Служебный вход", свежий ветерок взъерошил мне волосы и освежил щеки. — Папа?

Снаружи было припарковано такси. Растрепанный, похожий на скейтбордиста парень не намного старше меня вылез из машины и стал молча грузить багаж из папиных рук в такси.