Мерецков. Мерцающий луч славы - [185]

Пока они беседовали, хозяйка накрывала стол.

— Игорь, скажи, пожалуйста, как ты попал к военным морякам? — спросил маршал.

— Когда я поджёг два танка и рванулся к лесу, чтобы следом за вами добраться до полка, по мне открыли бешеный огонь. Пуля угодила в плечо. Боль была ужасная, и я с трудом пробирался сквозь заросли. Еле волочил ноги, потом закружилась голова, перед глазами поплыл туман, и я упал. А когда очнулся, то увидел себя на палубе корабля. После моряки говорили, что нашли меня на краю леса, у озера, без сознания. Словом, когда я поправился, командир корабля зачислил меня в экипаж. Вот и весь сказ, — заключил капитан.

— А как случилось, что твой медальон оказался рядом с обгоревшим трупом финского солдата? — поинтересовался Мерецков.

— В пылу боя оторвался рукав гимнастёрки, я бросил её, чтобы не мешала бежать, остался в одной майке, а медальон был в карманчике, — пояснил Игорь. — Гимнастёрка, видимо, сгорела, а медальон уцелел. Но это не страшно, другое меня едва не подкосило…

— Что же?

— Я же прибыл на фронт из штрафного батальона, но морякам об этом не сказал, боялся, что не возьмут на корабль, а вот о том, что спасал генерала армии, как-то проговорился, и меня вызвал командир. Спросил, правда ли это. Я смекнул, в чём тут дело, и ответил, что пошутил. Подумал, что они станут вас искать, наводить обо мне справки и откроется, что я был в штрафбате.

— Правильно сделал, не то стали бы гонять по инстанциям, — улыбнулся Кирилл Афанасьевич.

— Время шло, — вновь заговорил Игорь. — Корабль часто выходил на выручку армейцев, обстреливал из орудий немецкие танки, мотопехоту и прочее. Я так втянулся в боевую работу, что не знал ни сна, ни отдыха. И вдруг особисты откуда-то узнали, что я был в штрафном батальоне, и заявили об этом командиру корабля. Что было делать? Я и выложил ему всё начистоту: вину свою, мол, искупил в боях и совесть моя чиста. Он мне вопрос: почему сразу не сказал правду? Я ответил: боялся, что на корабле меня не оставят.

— И что сделал командир?

— Доложил командующему флотилией адмиралу Черокову, тот поручил своим людям связаться с полком Чернова, куда меня направили из штрафбата, и армейцы подтвердили, что в бою я вёл себя героически, что помог командарму добраться до полка, что меня считали погибшим, орденом наградили посмертно. Меня оставили в покое. Да, в сорок первом, когда настали холода, наши корабли отправили на Волгу, в Волжскую военную флотилию, там я принял в боях активное участие, даже медаль заработал. После войны меня направили учиться в военно-морское училище в Ленинград. Теперь, как видите, я уже капитан 1-го ранга, служу на Северном флоте, командую бригадой противолодочных кораблей. Да, ещё такая деталь, — улыбнулся Игорь, покачивая головой. — До войны я плавал рулевым на пароходе «Чапаев», а в Волжской военной флотилии служил на канонерской лодке «Чапаев». Ох и давали мы жару фашистам под Сталинградом! Не раз в упор из орудий расстреливали их танки…

В комнату заглянула Татьяна.

— Стол накрыт, прошу садиться, — весело произнесла она.

Выпили по рюмке, закусили. Разговор вновь вернулся к памятным дням. Мерецков загадочно взглянул на хозяйку.

— У меня для вас, Татьяна, есть важная новость.

— Правда? — Хозяйка насторожилась.

Мерецков рассказал о встрече с Аркадием Костюком и его гибели.

— Жаль! — вырвалось у Татьяны. — Как брата мне его жаль, а то, что он перешёл к фашистам, я не одобряю!

— Я тоже не одобряю, — сухо ответил Мерецков.

— И я, — подал голос Игорь.

Какое-то время все молчали.

— А правда, что ваш сын в сорок первом спас в бою маршала Ворошилова и вас? — вдруг спросила Татьяна.

— Сущая правда! — улыбнулся Кирилл Афанасьевич и поведал, как это было.

— Значит, он у вас тогда был капитаном-танкистом? — заинтересовался Игорь.

— Да! — Маршал помедлил. — На фронте была и моя жена Евдокия Петровна. Так сказать, героическое трио! — добавил он шутливо.

— Вот это здорово! — воскликнул Кречет-младший. — Мне тоже нравилась профессия танкиста, но случилось так, что я стал терапевтом.

— А лечить людей, спасать их от всяческих болезней разве дело простое? Моя жена тоже заботилась о раненых бойцах, а их тогда было немало. Так что, Васёк, дорогой, профессия у тебя почётная!..

В разговор вступил Кречет-старший.

— Товарищ маршал, вы не собираетесь приехать на Северный флот с инспекцией? — спросил он. — Вы наверняка посетили бы бригаду моих кораблей. Моряки слушали бы вас затаив дыхание. Маршал Рокоссовский был на Северном флоте, и моряки тепло встречали его.

— Пока не обещаю, Игорь, но возможно, и приеду. — Кирилл Афанасьевич окинул сидевших взглядом и попросил наполнить рюмки.

— У меня есть тост, не возражаете? — улыбнулся он.

Все горячо поддержали его.

— Предлагаю тост за тех, кто выстоял в жестоких боях с фашистами, кто пролил кровь, но чести своей не посрамил!..

Москва — Ленинград — станица Кущевская

2002 г.

КОММЕНТАРИИ

ЗОЛОТОТРУБОВ АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ родился в 1927 г. в станице Кущевской Краснодарского края. Окончил заочно факультет журналистики Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко. Участник Великой Отечественной войны. Награждён орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых силах СССР». В октябре 1945 г. был переведён на Военно-Морской флот. Много лет плавал радистом на боевых кораблях эскадры Черноморского флота. 13 лет прослужил на Северном флоте. С 1968 г. живёт в Москве, работал редактором отдела художественной литературы, критики и библиографии журнала «Пограничник».