Мера присутствия - [2]

— Ну ты, пропадина! — крикнул Михаил, отмахиваясь. И громко, однако беззлобно пообещал: — Убью!

Угроза словно бы подействовала, и зверь успокоился.

На буровую приехали вечером.

Ажурная вышка геометрически четким силуэтом пронизывала этажи закатного неба: густо-синюю полосу у горизонта, алые облака повыше и, наконец, темное верхнее покрывало, окаймленное бахромой жемчужно-розового цвета.

На буровой — ни души. Окна культвагона были непроницаемо темными, из обрубка железной трубы на крыше вился дымок. Вадим критически оглядел низко провисшую над вагоном антенну, подергал ручку запертой двери и ушел к буровому станку. Потрогал сапогом станочный ротор. Устье скважины заперто приспущенной штангой.

— Верно, ужинать уехали в деревню, — сказал Михаил.

— На буровой все равно обязан остаться дежурный, — пробормотал Вадим, зачерпывая горстью красноватый глинистый раствор из сточного желоба. Окраска раствора Вадиму не нравилась. Пестроцветы, подумал он. Девонский разрез.

— Никто здесь ничего не тронет. Поселок вон он где… — Михаил кивнул в сторону совхозных домиков.

— Ферму строят? — спросил Вадим, показав на груду желтых кирпичей и желтеющий неподалеку прямоугольник фундамента.

— Нет. Совхозный маслозавод.

— Вот так и бывает. Затевают строительство, потом заказывают артезианскую скважину, и вдруг выясняется, что пластовой воды здесь нет вообще или мало, и начинаются у них проблемы. Н-да…

Охристая окраска бурового раствора тревожила Вадима всерьез. По опыту знал: девон, как правило, безводен. А безводная скважина — это всегда крупные неприятности для производства.

Он побрел к цистерне — сполоснуть испачканные ладони. Михаил ушел к автобусу. Включил в салоне автомобильный плафон — должно быть, что-то искал. Вернулся, держа в руке алюминиевую миску.

— Ну как там лис? — вяло осведомился Вадим.

— Дал колбасы — вся цела. Не жрет. Пить, наверное, хочет. Миску вот надо помыть.

Вадим опрокинул ногой ведерко вверх дном, присел покурить.

Закат угас, и было уже довольно темно, когда, наконец, послышалось рычание мотора. Свет фар полоснул по стеклам вагонных окон; грохнул на ухабе кузов бригадного ЗИЛа.

Люди высыпали из машины и, горланя, окружили автобус.

— Геофизики приехали!

— А я думаю: чей автобус стоит?

— Ночью работать начнете? Или завтра с утра?

— Давай в ночь! С утра фильтровую колонну сажать будем. Петька, дизель заводи! Где “бугор”?

Из кабины солидно вышел “бугор”, Иван Севастьяныч Свекольников. Выбил о колено кепку, взял ее на ладонь и положил себе на макушку блином.

— Как здоровье? — просипел он и подал Вадиму руку.

— Привет, Севастьяныч. Бурение когда закончили?

— А к обеду закончили, — сипел “бугор”. — Как говорил тебе по рации, так и закончили. В срок.

— Скважину промыли?

Бригадир обиделся. Щелкнул крышкой портсигара, не спеша закурил.

— Все по уму. Халтуры не держим. Вот так вот…

На буровой затрещал бензиновый пускач, басовито откликнулся дизель — загудел мощно и ровно. Вдоль вышки зажглась гирлянда ламп ночного освещения, вспыхнули прожектора.

— По девону много прошли? — спросил Вадим.

— Две штанги и половину квадрата, — ответил Свекольников. — Есть вода, не беспокойся. Для маслозавода хватит.

— Посмотрим…

— Ну посмотри. А я потом подойду. — Бригадир, слегка припадая на правую ногу, побрел к вагону. Вдруг остановился: — Чуть не забыл! Утром машина была от Колядина. Трубы компрессорные завезли, и чтоб, значит, вас предупредить: кончил скважину Колядин, ждет.

— Что ж ты молчал?! — удивился Вадим и заспешил к автобусу. — “А Колядин тоже хорош! — желчно подумал он. — Кончает бурение и ни гу-гу!.. Хотя все правильно, у него ведь рация на ремонте. Кровь из носа, а завтра утром надо быть на буровой Колядина. Ах ты, черт подери, задал задачу!”

У дверей автобуса собралась вся бригада, заглядывали в салон, негромко пересмеивались.

— Лису не видели! — бросил раздраженный Вадим. — Миша, машину к скважине. И побыстрее, Женя, Коля, будете нам помогать. Остальные свободны.

Работали споро, и через десять минут обыкновенный с виду автобус превратился в полевую геофизическую лабораторию, связанную с буровой множеством кабелей.

Михаил занял свое рабочее место за рычагами лебедки и, в ожидании команды оператора, неторопливо жевал хлеб с салом. У Вадима что-то не ладилось с аппаратурой. Первый канал не работал. Каретка второго гуляла по шкале, где ей только вздумается, и никакие операторские ухищрения не могли заставить ее подчиниться. “Обрыв в цепи реохорда”, — понял наконец Вадим и, чертыхаясь, полез за паяльником.

Женя и Коля тактично помалкивали. Чего уж там, — телевизор дома стоит и то время от времени портится. А здесь посложнее, чем телевизор. И такие дороги.

— Сколько надо учиться, чтоб знать эту химию? — не выдержал Коля.

Вадим не ответил.

— Электроника, — вставил Женя. Шмыгнул носом, вздохнул. — Резисторы, диоды, триггерные схемы…

— Н-ну! — удивился Вадим. — Грамотный нынче буровик пошел. Учишься?

— Нет еще. Собираюсь.

— Дети в школу собирались… Что ж, дело полезное.

— А ему супруга не разрешает, — весело сообщил Коля, обнажая белые, неправильной огранки зубы, — не для того я замуж, говорит, за него выходила, чтобы нужду терпеть. Супругу, говорит, имеешь — обязан содержать, а в институте пять-шесть лет учиться надо.