Меню - [2]

«Холодные закуски: килечка малосольная, тюлечка черноморская…». Уменьшительные суффиксы, наверно, усиливают выделение желудочного сока. Знал ли об этом физиолог Павлов? Хотя на собак это могло и не действовать, размышлял Константин Сергеевич.

«Ассорти сырное (Дор Блю, Камамбер, сырные „шнурки“, Фета, Голландский, маслины…)». Покойная теща Константина Сергеевича помнила нэп, и названия Рокфор и Камамбер часто звучали в семье в те времена, когда в единственном в городе сырном магазине продавался единственный сорт сыра — «Костромской». Надо было два часа стоять в очереди. И больше килограмма в одни руки не давали. Жалко, не дожила теща до второго пришествия Камамбера. Да еще в такой компании.

«Грибы белые в чесночном маринаде».

Бабушка Константина Сергеевича, которая помнила не только нэп, но и дореволюционное детство, говорила: «Дешевле грибов», — когда хотела подчеркнуть, что дешевле некуда. Это удивляло Костю, потому что связка сухих грибов стоила на базаре безумных денег. Видимо, нагибаться за ними никто не хотел. А больше всего противился пионер Костя бабушкиной поговорке «Простота хуже воровства», объясняя ее заблуждение отсутствием комсомольской организации в гимназии, которую бабушка окончила с отличием в 16–м году.

Сегодня Константин Сергеевич уже не был столь категоричен в том, что чего лучше. «Оба хуже», — заочно примирялся он с бабушкой.

«Рыбная тарелка для гурманов (сельдь малосольная, картофель, скумбрия малосольная, масло слив., лук, зелень)». Оказывается, из слив тоже делают масло. Никогда не пробовал. Всё ты пробовал, отвечал Константин Сергеевич сам себе — это же сливочное масло. Тогда, конечно, пробовал, — быстро согласился с собой Константин Сергеевич.

Все мы гурманы… Селедка с картошкой — кто же ее не любит? Каждый помнит воскресные семейные завтраки, никто никуда не спешит, все выспались, впереди выходной, настроение хорошее, и на столе, кроме прочего, селедка с картошкой, как правило, «в мундирах». Маленький Костя говорил: «Хочу картошку в командирах». Эта фраза прижилась, и мама спрашивала: «Тебе пюре или „в командирах“? Но чистить будешь сам».

«В командирах», — всегда отвечал Костя. Он любил обмакивать еще горячую картофелину в так вкусно пахнущее жареное подсолнечное масло и, не в обиду селедке, посыпать крупной солью. Теперь все знают, что жареное масло вредно, а соль… И того хуже.

«Икра красная — 50 гр». Свободно. И не дорого, думал Константин Сергеевич. Чуть дороже селедки. А было время — все застолья делились на два категории: с икрой и без икры. Когда с икрой, то, как правило, по бутерброду на нос, а сейчас — как селедка…

«Салат „Лолита“ (ветчина, помидор, яйцо, креветки, курага, майонез, сметана)». Интересное сочетание. Креветки — нимфетки.

Он читал этот роман еще в самиздате, перепечатанный на машинке и до Константина Сергеевича прошедший сотни рук и глаз. В то время роман считался порнографическим, а теперь это классика. Интересно. Почему салат «Лолита» есть, а салата «Гумберт» нет?

Правда, есть «Мужской каприз» (сыр сулгуни, куриное мясо, помидоры, огурцы, сельдерей, зелень). В чем «каприз» — каприччио по — итальянски? В сельдерее? Главное — не перепутать каприччио с карпаччо, а их обоих — с гаспаччо. Это все равно, что перепутать Венецию с Винницей — сам себя рассмешил Константин Сергеевич.

«Рапаны в сметане». Рапаны — это содержимое красивых ракушек, которые прикладывают к уху, чтобы услышать шум моря. Летом крымчане набивают ими морозилки, как сибиряки — пельменями, а зимой употребляют.

Рапаны — это Крым. Константин Сергеевич вспомнил город — городок с маленькими, карабкающимися на вершину холма беленькими домиками и зеленое, пронзительно зеленое, как глаза той женщины, море. Три недели они прожили в одном из таких домиков, не отрывая друг от друга глаз и рук. И казалось, что так будет всегда. Один раз они гуляли, держась за руки, попали под ливень и, не разжимая рук, прибежали домой, промокнув до нитки.

Дальше… Дальше было всё… и ничего. Ничего, потому что сын был маленьким, и жену было жалко.

Ничего, потому что казалось, что на вопрос «или… или» можно ответить «и… и». Казалось. Она ждала его семь лет, а потом вышла замуж, как позже выяснилось, за миллионера, и родила ему двух дочерей в Австралии…

Вспоминает ли она тот крымский город — городок или не может забыть, как не могу я?

Хотя теперь у нас даже звезды разные, думал Константин Сергеевич. Надо мной Большая Медведица, над ней Южный Крест.

Креста Константин Сергеевич не носил, а в Бога верил. Чаще бывает наоборот.

В детстве его не крестили, а взрослым он считал, что Бог в сердце, то есть в душе, если в нее верить, а не в купели. Но это дело сугубо личное.

Рапаны в сметане… Сметана. Говорят, что нигде в мире ее не найдешь. Сливки, йогурт — пожалуйста, а сметаны нет. Редкое сочетание жирного, кислого и плотного. Главный признак подлинности продукта — ложка в сметане должна стоять.

Вот и «Борщ украинский со сметаной»…

Отец Константина Сергеевича любил борщ. Не московский, больше похожий на свекольник с капустой, а именно украинский — с помидорами, сладким, или, как его называют на юге — болгарским перцем и чесноком.