Меняя Судьбу - [48]

Князь продолжал буровить меня взглядом, требуя ответа. Думает, сможет так просто надавить, и я поддамся и соглашусь?

— Я увлекаюсь алхимией, великий князь. Это моя страсть, — с жаром начал я изображать воодушевленного юнца, — ойра-соединения еще неизведанные до конца. Это моя мечта — открыть какое-то свое ойра соединение. Может быть мне удастся создать что-то уникальное, а быть может именно я создам эликсир бессмертия?

Князь сдержанно улыбнулся, кивнул, резко переключился на отца:

— А вы как считаете, Игорь Богданович?

— Полностью поддерживаю сына, — с готовность ответил отец, — нужно идти за своей мечтой, вы так не считаете?

— Мечты — это для глупцов, — слишком резко ответил князь Григорий. — Считаю, что нужно реально оценивать свои способности и умения. Имея такой дар, как у вашего сына, протирать штаны в лаборатории — гнусное преступление.

К счастью начавший набирать неприятный тон разговор прервал подошедший к нам граф Арнгейр, он был вместе с супругой и Милой. Граф с почтением поклонился сначала князю Григорию, затем приветствовал и нас с графом Вулпесом.

Арнгейры переехали в княжество совсем недавно, беглые аристократы из Метрополии, выбрали сторону Славии, когда ведущий агрессивную колониальную политику враг, вторгся на их земли. Император всегда привечал знатных беженцев, особенно если они приносили ценную информацию о противнике. А Арнгейры были именно такими. Какую именно информацию они передали императору, я не знал, но судя по тому, что они получили земли в Варгане, сохранили титул, а граф получил работу в счетной палате — информация эта была довольно ценная.

— Прошу меня простить за наглость, что я вот так вот прервал ваш разговор, — как-то неуверенно начал граф Арнгейр, — Я хотел представить вам свою жену и дочь, пока такая возможность представилась.

Я не слишком слушал, что он там говорит. Я смотрел на Милу, а она, смущённо улыбаясь, кокетливо опускала глаза. Что-то всколыхнулось в этот миг внутри меня. Странное ощущение — словно бы сон, словно бы я вновь стал тем четырнадцатилетним мальчишкой, и теперь не только телом, но и душой.

Вдруг, словно вихрь, к нам подлетела бабуля и весело что-то тараторя забрала князя Григория, который судя по выражению лица едва ли этому обрадовался. Зато отец сразу же заметно повеселел, да и я мысленно выдохнул.

— Мы узнали, что в вашей школе появились места, — сказал граф Арнгейр, — и мы тут подумали, что возможно Милане пошло бы на пользу общение со сверстниками. Да и было бы неплохо сменить домашнее обучение на школьную парту.

Отец вежливо кивнул:

— Милости просим, граф. Для вашей дочери место бы в любом случае нашлось.

В прошлой жизни мы не были одноклассниками, потому что в школу я так и не вернулся. Но Арнгейры переехали в новый город, когда Мила пошла в школу, они часто приезжали в Вороново Гнездо, так как наши отцы очень скоро сдружатся.

Подумал, что как бы я не противился, мы всё-таки, как и в прошлой жизни, познакомились в этот самый день. А может это событие лучше и не менять? В конце концов именно Мила была тем лучиком света, который после смерти родителей придавал мне сил, пусть даже у нас так и ничего и не сложилось. Но ведь теперь в моих силах это изменить.

— Вы ведь тоже дома обучаетесь, княжич? — неуверенно спросила Мила, очевидно, чтобы хоть как-то поддержать разговор, потому что я слишком открыто на нее пялился.

— Да, но это вынужденная мера и вскоре я вернусь в школу, — ответил я.

— Значит, мы будем одноклассниками, — искренне, как умела делать это только она, улыбнулась Мила.

— Могу пригласить вас на танец? — спросил я, как раз уже третья музыка подряд была танцевальная.

Мила покосилась на мать, та едва заметно кивнула, одобряюще улыбнулась. Я знал, что ее родители пытались свести нас и рассчитывали на такую партию. Вот только после того, как родители умерли, я отправился в военную академию, дела Гарванов стремительно пошли на спад, и Арнгейры свое мнение переменили и нашли для дочери более выгодную партию.

— Графиня Милана, — я протянул ей руку, она улыбнулась, не поднимая глаз, подав мне белую ручку с тонкими пальчиками.

— Княжич Ярослав, — всего на миг она подняла глаза и снова смущённо потупила их.

Мы направились к центру зала, где уже лихо выплясывали модный в это время танец арания, где резкие движения перемежались с медленными, как и сама музыка. Танцор из меня был тот еще, но давно прошло то время, когда я этого стеснялся.

Я держал Милу за тонкую талию, кружа ее в танце, она немного раскрепостилась и теперь смотрела мне в глаза без смущения, весело улыбаясь и смеясь, когда я запрокидывал ее в танце. И снова это ощущение — словно бы я вновь стал тем юношей, словно бы снова помолодел.

Краем глаза заметил, что отец и граф Вулпес, оставшись вдвоем, о чем-то жарко спорят. Причем отец вел себя сдержанно, а граф напротив, что горячо говорил, размахивая руками. Отец ему что-то ответил, граф резко замер, оскорбленно уставившись на отца, а затем резко рванул прочь из зала. И что это значит?

— Прошу меня простить, графиня, — шепнул я Миле на ухо, и поспешил за графом.

Конечно, с моей стороны было некрасиво вот так оставлять Милу посреди танца, но граф Вулпес собирался уйти, а у меня к нему было несколько вопросов. К тому же другого такого случая с ним поговорить может и не представиться.