Меняя лица - [48]

— Когда ты вернешься в спорт, Броузи?

Так его звали только друзья. Наверное, Бейли сделал это специально.

— Я хочу снова увидеть тебя в строю. Мне мало кота, названного в честь олимпийского чемпиона.

Дэн Гейбл мяукнул и спрыгнул с колен Бейли, как будто обиделся.

— Вот так легко он меня бросает, — вздохнул Бейли.

— Я ничего не вижу правым глазом и не слышу правым ухом, Бейли. Я не замечу противника! Меня свалят с ног прежде, чем я пойму, что происходит. К тому же у меня плохо с равновесием. Все полетело к чертям. Не очень-то хочется проигрывать на глазах у сотен людей.

— Будешь просто печь кексы?

Эмброуз зло посмотрел на Бейли, и тот улыбнулся:

— Сколько ты выжимаешь от скамьи, Броузи?

— Может, перестанешь меня так называть?

Бейли искренне удивился:

— Почему?

— Потому что ну… ну… просто зови меня Эмброуз.

— Так сколько? 200, 250 килограммов?

Эмброуз смерил его испепеляющим взглядом.

— Только не говори, что ты не поднимал штангу, — сказал Бейли. — Я же вижу. У тебя, конечно, хорошее телосложение от природы, но ты весь словно выточен. У тебя приличный вес, а его дают мышцы.

«И это мне говорит парнишка, который в жизни не поднял ни одной гантели», — подумал Эмброуз, качая головой и отправляя очередной противень с кексами в духовку.

— Так в чем дело? У тебя прекрасное тело, большое и сильное. Ты не должен прятать его от мира, чувак.

— Если бы я плохо тебя знал, то подумал бы, что ты на меня запал.

— Ты каждый вечер стоишь голым перед зеркалом и напрягаешь мышцы? Тогда иди сниматься актером в фильмах для взрослых. Хоть какая-то польза будет от мускулов.

— Вот снова ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь, — возразил Эмброуз. — Ферн читает любовные романы, а ты вдруг записался в Хью Хефнеры.[52] Ни ты, ни она не вправе учить меня жить.

— А Ферн учила? — удивился Бейли, проигнорировав слова Эмброуза.

— Писала мне мотивирующие послания.

— Ах, да. Это на нее похоже. А что именно? Верь в себя? Мечтай? Женись на мне?

Эмброуз расхохотался.

— Ну же, Броуз… Эмброуз, — поправил Бейли. — Разве ты не думал вернуться? Летом спортзал моего отца открыт для всех. Он от счастья штаны намочит, если ты изъявишь желание потренироваться. Думаешь, ему не трудно? Когда он услышал… Джесси, Бинс, Грант, Поли… они были дороги не только тебе. Он воспринимал их как своих детей. Все мы их любили. — Голос Бейли задрожал. — Ты хоть раз об этом задумывался?

— Думаешь, я не понимаю? Еще как понимаю! — воскликнул Эмброуз. — В этом и проблема, Шин. Если бы только я их потерял… Если бы только мне было больно — было бы легче…

— Но мы не только их потеряли, — перебил его Бейли. — Тебя тоже! Тебе хоть раз пришло в голову, что весь город по тебе скорбит?

— Они скорбят по звезде, по своему Гераклу. Вряд ли я вернусь в борьбу, Бейли. Им нужен парень, побеждающий в каждом бою, у которого есть шанс попасть в олимпийскую сборную. А не лысый урод, который и свистка не услышит, если он прозвучит не с той стороны.

— Я только что рассказал, что не могу сам ходить в туалет. Мне приходится звать маму, когда нужно спустить штаны, высморкаться или помазать дезодорантом подмышки. Уже в школе мне нужна была чья-то помощь. Почти во всем! Мне было стыдно. Я злился. Но это был, черт возьми, единственный выход! Во мне не осталось гордости, Эмброуз. Совсем. Пришлось выбирать между гордостью и жизнью. Ты тоже должен сделать выбор: можешь беречь свою гордость и торчать здесь, печь кексы, жиреть и стариться — все очень быстро махнут на тебя рукой. Или променяй гордость на секунду унижения — и верни свою жизнь.

21 ЗАБРАТЬСЯ ПО КАНАТУ

Бейли никогда не ходил к памятнику Поли, Джесси, Бинсу и Гранту, и Эмброуз понимал почему. Холм, на котором его поставили, был слишком крут для инвалидной коляски — ни взобраться, ни спуститься. Город вроде собирал деньги на то, чтобы заасфальтировать тропинку, но пока руки до этого не дошли.

Когда Бейли рассказывал о памятнике, Эмброуз понял, как сильно тот хотел к нему подняться. Когда-нибудь он отвезет его туда, но сейчас пойдет один. Он откладывал это почти шесть месяцев — с тех пор, как вернулся в Ханна-Лейк. Но разговор о кексах, унижении, отсутствии гордости у Бейли убедил его: настало время действовать.

Эмброуз начал взбираться на холм, на вершине которого, с прекрасным видом на город, были похоронены его друзья. Их могилы расположились в ряд: четыре белых надгробия, глядящих на школу, где они вместе боролись и играли в футбол, где постепенно взрослели. Рядом с могилами стояла скамья, а за поляной раскинулись густые деревья. Здесь было хорошо — тихо и спокойно. На могилах лежали цветы, несколько записок и плюшевые игрушки. Сюда приходят часто, и это приятно, но Эмброуз надеялся, что сегодня побудет с друзьями наедине.

Поли и Грант лежали в центре, Бинс и Джесси — по левую и правую сторону. Забавно. В жизни было примерно так же: Поли и Грант — остов их компании, Бинс и Джесси — эмоциональная поддержка. Они вечно на все жаловались и не стеснялись говорить в лицо, что ты козел, но в конце концов именно на них всегда можно было рассчитывать. Эмброуз присел на корточки и прочел слова, написанные на надгробиях.