Меняя лица - [49]

Коннор Лоренцо «Бинс» О’Тул

8 мая 1984–2 июля 2004

Mi hijo, Mi corazon[53]

Пол Остин Кимбэлл

29 июня 1984–2 июля 2004

Любимый друг, брат и сын

Грант Крейг Нильсон

1 ноября 1983–2 июля 2004

Навсегда в наших сердцах

Джесси Брукс Джордан

24 октября 1983–2 июля 2004

Отец, сын, солдат, друг

«Бороться до конца» — гласила надпись на каменной скамье. Эмброуз провел по ней пальцем. Так всегда говорил мистер Шин, точнее, кричал во время боя. Тренеру не важен был результат. Он хотел, чтобы его парни боролись до финального свистка.

Эмброуз присел на скамью и окинул взглядом долину, город, где прожил всю жизнь, за исключением года, который все изменил. Он поговорил с друзьями — не потому, что верил, будто они его слышат, а потому, что хотел высказаться.

Он передал им слова Бейли — о том, что нужно вернуть свою жизнь. Он не был уверен, что до конца понимает значение этой фразы. Иногда жизнь нельзя вернуть — только начать новую, но он не знал, как будет выглядеть его. Он вспомнил Ферн. Может быть, она станет частью этой новой жизни, но о ней Эмброуз не упомянул. Еще слишком рано. Его друзья слишком часто смеялись над рыжей девчушкой, не воспринимая ее всерьез, поэтому, чтобы защитить Ферн, он оставил мысли о ней при себе, в самом сердце.

Когда солнце начало опускаться за верхушки деревьев, Эмброуз побрел вниз по склону холма. Он был рад, что наконец нашел в себе силы сюда взобраться.

* * *

В спортзале пахло потом, хлоркой и воспоминаниями. Хорошими воспоминаниями. Два длинных каната висели по углам — на них он взбирался тысячу раз. На полу лежали маты — толстые резиновые полотна с кругами, отметками внутренней зоны, и линиями, с которых начинался бой. Мистер Шин подметал их, как делал, должно быть, больше тысячи раз — за свою-то тридцатилетнюю карьеру.

— Здравствуете, тренер, — тихо сказал Эмброуз, вспоминая, сколько раз отказывал тренеру после того, как вернулся домой.

Погруженный в свои мысли и не ждавший гостей, мистер Шин удивленно поднял голову.

— Эмброуз! — Его лицо засветилось такой искренней радостью, что Эмброуз жадно сглотнул. Зачем было так долго отворачиваться от своего старого тренера?

Майк Шин прекратил подметать и оперся на метлу.

— Как поживаешь, солдат?

Эмброуз поморщился. Вина и скорбь, как тяжелые цепи, сопровождали это слово. Его гордость за служение родине была стерта потерей друзей и виной, которую он чувствовал за их смерть. Пусть герои носят этот титул. Он этого недостоин.

От Майка не ускользнули эмоции гостя — он прищурился. Сердце тренера дрогнуло. Эмброуз Янг — феномен, настоящий монстр спорта. Любой тренер мечтал взять его в свою сборную. Не потому, что его победы могли принести славу, а потому, что воспитание будущей легенды захватывало и вдохновляло. Возможно, Эмброуз снова мог стать звездой. Но, глядя на него, мнущегося у дверей, Майк Шин начал в этом сомневаться.

Тренер увидел иронию в том, что Эмброуз лишился волос. Обычно он все схватывал на лету и выполнял все требования тренера, но стричься отказался наотрез. Он пообещал мистеру Шину убирать волосы в хвост на время тренировок и на соревнованиях. Тренер пошел на это при условии, что Эмброуз станет для всех примером в остальном. Если другие ребята начнут отпускать волосы, халтурить на тренировках или неуважительно относиться к команде, Янг будет лично за это отвечать — и подстрижется. Эмброуз выполнил свою часть уговора. Он стал капитаном. В дни соревнований он приходил в школу в парадных брюках и белой рубашке с галстуком и настаивал, чтобы другие парни одевались так же. Он всегда первым приходил на тренировку, а уходил с нее последним, работал лучше всех и уверенно вел команду. Мистер Шин всегда считал эту сделку лучшей в своей жизни.

Теперь Эмброуз был лысым. Вместе с волосами пропала его целеустремленность и уверенность в себе. Единственным зрячим глазом он нервно озирался по сторонам. Тренер невольно подумал, бывает ли такая вещь, как второй шанс. Телом Эмброуз мог быть все так же силен, но вот духом…

Эмброуз подошел к тренеру, сжимая в руках форму и чувствуя себя самозванцем, хотя любил это место больше всего на свете.

— Я говорил с Бейли. Он сказал, что вы будете здесь.

— Да? Ну что ж, так и есть. Хочешь потренироваться? Тряхнуть стариной? — Майк Шин задержал дыхание.

Эмброуз кивнул. Один раз. И тренер с облегчением выдохнул.

— Хорошо. Давай немножко разомнемся.

* * *

— Можешь записаться на балет или какую-нибудь гимнастику, — предложил мистер Шин, когда Эмброуз в десятый раз потерял равновесие и рухнул на мат. — Мы советовали это многим футболистам со слабым вестибулярным аппаратом. Но ты, пожалуй, будешь смотреться слишком странно в пачке среди маленьких девочек — они решат, что хореограф ставит с ними «Красавицу и Чудовище».

Эмброуз опешил от этих слов. Тренер не стеснялся называть вещи своими именами. Бейли такой же.

— Ты снова научишься держать равновесие, если продолжишь тренировки. Включится мышечная память. Твое тело знает, что делать, — уверял тренер. — Ты просто сомневаешься в себе. Черт возьми, да заткни ватой второе ухо и проверь, не легче ли тебе будет бороться, совсем ничего не слыша.