Менялы - [32]

Свои шансы взвесил и Алекс. Он по-прежнему был уверен, что среди директоров есть группа умеренных — это достаточно сильные люди, которые могли бы завалить Хейворда. Но их предстоит убедить.

— В первую очередь, — провозглашал Хейворд, — наш банк, как и в прежние времена, должен идти рука об руку с американской промышленностью. В настоящее время «Ферст меркантайл Америкен» выделяет под крупные промышленные ссуды крайне малую часть своих фондов — не мешкая мы должны приступить к реализации программы по финансированию промышленных предприятий…

Старая песня: Роско Хейворд, Алекс Вандерворт и Бен Росселли часто спорили на эту тему. Аргументы Хейворда были не новы, но, подкрепленные цифрами и таблицами, звучали убедительно. Алекс видел, что на директоров это произвело должное впечатление.

Хейворд говорил ещё добрых тридцать минут. И наконец закончил призывом к «здравому смыслу».

— Сегодня банк испытывает самую что ни на есть насущную потребность в прагматичном руководстве. Сейчас важно не отступить от жесткой линии на использование финансов ни под влиянием эмоций, ни под давлением общественного мнения. Будучи банкирами, мы должны говорить твердо «нет», когда дело представляется нам невыгодным, и «да», когда оно может принести прибыль. Мы не имеем права зарабатывать дешевую популярность за счет наших вкладчиков.

Хейворд закончил под аплодисменты.

— Господин председатель! — Глава сталелитейной корпорации Леонард Кингсвуд подался вперед, подняв руку. — У меня есть ряд вопросов и возражений.

Тут раздался голос достопочтенного Харольда Остина:

— Это для протокола, господин председатель, — у меня нет вопросов, и я согласен с каждым словом выступавшего.

Раздался смех, и другой голос — голос Филипа Джоханнсена, президента компании «Мидконтинент раббер», — произнес:

— Присоединяюсь к тебе, Харольд. Пора нам занять более жесткую позицию.

— И я того же мнения, — выкрикнул кто-то еще.

— Джентльмены, джентльмены! — Джером Паттертон легко постучал молотком. — Продолжаем работать. Вопросы будете задавать потом; что касается возражений, я предлагаю высказать их после того, как Роско и Алекс покинут конференц-зал. А сейчас давайте послушаем Алекса.

— Большинство из вас хорошо меня знают и как человека, и как банкира, — начал Алекс. Он стоял в непринужденной позе около стола, как обычно, слегка ссутулившись. Говорил он тоже непринужденно, по-приятельски. — Вам должно быть известно, что как банкир я отличаюсь жесткостью. Доказательством тому могут служить финансовые операции, которые проводились «ФМА» под моим руководством — все они принесли банку прибыль, ни одна не оказалась убыточной. Разумеется, в банковском, как и в любом другом деле, прибыль равнозначна силе. Я рад, что Роско коснулся этой темы, дав таким образом мне возможность поделиться своими взглядами на проблему прибыли. А также на свободу, демократию, любовь и материнство.

Кто-то хихикнул. В ответ Алекс коротко улыбнулся. Он подальше отодвинул стул, чтобы иметь вокруг себя несколько шагов свободного пространства.

— Необходимо резко повысить размеры прибыли «ФМА». Но об этом позже. Я считаю, что в нынешнем десятилетии цивилизация меняется круче и стремительнее, чем когда бы то ни было со времени промышленной революции. Мы не только наблюдатели, но и участники переворотов, происходящих в гражданском сознании и поведении. Некоторым эти процессы не по душе, лично я их приветствую. Но как бы мы к ним ни относились, они — объективная реальность, и их невозможно ни повернуть вспять, ни остановить. Ибо движущей силой в данном случае является непреодолимое стремление масс улучшить качество жизни, прекратить загрязнение окружающей среды, сохранить оставшиеся ресурсы. А посему к промышленности, как и к остальным видам бизнеса, предъявляются новые требования, требования «коллективной ответственности». Более того, высокий уровень ответственности достижим без особых потерь в прибыли.

Алекс сделал паузу, раздумывая, стоит ли ему принять и другой вызов Хейворда, и решил, что стоит.

— Говоря о коллективной ответственности, Роско затронул проблему церкви. Он поведал нам, что люди, «взявшие бразды правления в свои руки», придерживаются политики невмешательства. Что ж, по-моему, так и Роско, и его собратья-прихожане твердой поступью шагают назад. Подобный подход способен принести вред и христианству, и банку.

— Это откровенный выпад в мою сторону и передергивание фактов! — воскликнул Хейворд.

— Ничуть не бывало, — спокойно ответил Алекс.

Харольд Остин громко постучал по столу костяшками пальцев:

— Господин председатель, Алекс перешел на личности — я протестую.

— О церкви завел речь Роско, — возразил Алекс. — Я же только прокомментировал.

— Вам-то как раз стоило бы воздержаться от комментариев, — резко и враждебно произнес Филип Джоханнсен. — Как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, — как бы преимущество не оказалось на стороне Роско и его церкви.

— Могу я спросить, что конкретно вы имеете в виду? — вспыхнув, спросил Алекс. Джоханнсен пожал плечами:

— Как я слышал, ваша подруга, заменяющая вам жену, левая активистка. Не потому ли вам так нравится бурная социальная деятельность?