Меня зовут Нур Ахмат - [2]

— Разве мы овцы или ослы длинноухие? Видели вы или ваши отцы, чтобы хлеб давали даром? Было такое? — вопрошал Нури.

— Говорят, хлеб будут раздавать только беднякам, — подал голос долговязый Фарид, сын водоноши Али.

— Я тоже слышал: будет помощь тем, у кого детей иного и кто болеет, — поддержал его Бурхан. — Вон Нур Ахмат знает. Его отец хлеб вёз.

— Да, это гак, — как можно спокойнее сказал Нур Ахмат. Он слышал от Джуманияза, что часть хлеба, купленного в Советском Союзе, власти решили раздать беднякам, — За этот хлеб заплатило наше государство. Так объяснил дядя Джуманияз. А он знает.

— Государство!.. — передразнил Нури, — Слова какие! Уж не вы ли с Джуманиязом продадите свои парчовые халаты, которых у вас нет, и изумительные шофёрские штаны, чтобы заплатить за тот хлеб? Только мне простого хлеба мало! Я люблю сдобные лепёшки. С тмином![5]

Нур Ахмат ещё крепче сжал кулаки:

— Не тебе… Не тебе, жирный баран, вёз хлеб отец. — Он не узнал своего голоса. Его словно пропустили через медную трубу.

И тут Нури с ловкостью, необычной для его рыхлого тела, сунул магнитофон в чьи-то руки, вскочил и с груды кирпичей завис над Нур Ахматом:

— Чего ты и твой Джуманияз везде лезете? Вам что, больше всех нужно? Хочешь без головы остаться? Отец допрыгался — и ты туда же? «Мусульманин» — это значит «покорный». А за непокорность знаешь что бывает?..

У Нур Ахмата был закон — первым не бить. Он выставил кулаки, с ненавистью смотрел на толстяка снизу вверх и ждал.

— Так и быть, — пищал Нури, — скажу вам страшную тайну!.. Только поклянитесь — никому!..

Он говорил о тайне, а сам кричал так, что, наверное, было слышно на соседнем базаре.

— …Муку привезли не настоящую. Я в чайхане слышал! Мука из перемолотых свиных костей! Это же грех! Аллах покарает всех, кто дотронется до такой муки.

Как ни старался Нур Ахмат сдержать дрожь где-то у сердца — не мог. Приближаясь к Нури, он пригнул голову:

— Хлеб… Да за этот хлеб…

А Нури не унимался:

— Они взяли, кости перемололи — нате, ешьте, правоверные!

Нур Ахмат поймал Нури за штанину и так дёрнул на себя, что вместе с толстяком рухнула вниз вся груда кирпича.

Сцепившись, они катались между весенних луж. Нури зубами рвал плечи ветхого халата Нур Ахмата, пухлыми пальцами тянулся к глазам и шипел:

— Голодранец… Всех вас — по горлу…

А Нур Ахмат костлявыми кулаками бил в бритую голову, откормленную рожу… Мальчишки, растаскивая их, вывалялись в грязи. Но он бил, пока Нури не разжал руки и не завизжал как резаный: «Убивают! Спасите!»

Покачиваясь, шёл Нур Ахмат домой. Обида и злость мучила сильнее, чем разбитые губы и раскалывавший голову жар.

Знал ли сын мясника, что болтает? Ну, подумаешь, поделился с друзьями тем, что услышал на базаре или от соседей. А может, толстяк Нури и сам придумал, что купленный в Советском Союзе хлеб из перемолотых свиных костей?

Только потом оказалось, что придумали это далеко от Кабула.

Ты удивишься, читатель; неужели такую чепуху и сплетню может кто-то придумать специально? И сплетни, и слухи, анекдоты и разные провокационные выдумки — всё используют контрреволюционеры. Все средства хороши, лишь бы они помогли свергнуть революционную власть.

Главари душманов — богачи и феодалы — вооружают своих бандитов не только крупнокалиберными пулемётами, безоткатными орудиями, минами, дальнобойными винтовками. Есть у них и не менее страшное оружие — ложь.

У людей, исповедующих мусульманскую религию, есть свои традиции. И одна из них — не употреблять в пищу свиного мяса. В мусульманских странах, как правило, свинину не едят, как у нас не едят мясо кошки или собаки. Эта традиция к тому же освящена религиозными законами. Поэтому многие верующие люди на Востоке свинину или даже просто изображение свиньи могут воспринять как оскорбление. На это и рассчитывали душманские провокаторы и их иностранные «советники», когда через своих агентов распространяли слухи о хлебе из перемолотых свиных костей. Для чего? Чтобы оклеветать политику афганского правительства, посеять в людях страх, недоверие к власти.

Но верно говорит восточная мудрость: кто дует на огонь, тот обожжёт себе бороду. Пламенное слово правды не погасить никому!

СЛЕД ОТЦА

Слухи об отравленном хлебе ползли узкими улочками, подобно скорпионам. Они проникали в дома водоноши и дуканщика, чеканщика и сапожника, жалили сидящх в чайхане старцев. Слухи обрастали подробностями, вселяя в сердца забитых, неграмотных людей страх.

Две женщины, чьи лица были скрыты паранджой, пугливо озираясь, шептались:

— Съешь кусок этого хлеба, и гнев аллаха превратит в прах твоих детей.

— А твой дом, говорят, с той поры люди будут обходить, словно в нём поселилась чума.

Увидев Нур Ахмата, женщины мелкими шагами торопливо разошлись.

Утром мальчик надел свой разорванный халат, затянул его потуже и вышел во двор.

Только сейчас, застыв от неожиданности, он разглядел следы отцовских сапог на до-рожке, когда-то раскисшей от дождя. Отец уезжал за хлебом… Солнце высушило глину, следы затвердели, горный ветер выдул из них соринки. Нур Ахмат поставил ногу в отцовский большой след…

Он шёл на пустырь, где колыхалась толпа, где был хлеб, спасённый его отцом, — настоящим партийцем, революционером.