Меня зовут Мина - [20]

Шрифт
Интервал

— То есть — вы сознаёте всю серьёзность ситуации? — спросил директор.

— Безусловно, — ответила миссис МакКи. — И вот что я думаю… Сейчас я забираю дочь домой. Некоторое время она школу посещать не будет. До свидания.

И мы вышли оттуда — из кабинета, по коридору, мимо классной комнаты, через главную дверь и школьный двор, за ворота — в мир.

Мы медленно шли домой сквозь солнечный свет. По пути остановились в парке. И съели там мороженое, такое восхитительное, что мы даже причмокивали. Потом мы посидели на скамейке около куста прекрасных алых роз. Мы наблюдали, как люди в белых костюмах играли в шары на красивой зелёной лужайке. Ударяясь друг о друга, коричневые шары глухо щёлкали. Люди в белом болтали и смеялись. Кто-то пел чудесную песню. Неподалёку маленький мальчик кубарем скатился с пригорка, засмеялся, вскочил на ноги, подбежал к своей маме, поцеловал её, снова залез на пригорок и — покатился по травке вниз. Солнце грело, и под ним было тепло и прекрасно. Небо — цвета райской синевы. Гудели пчёлы. Порхали бабочки. Собака гонялась за мячиком. Над нашими головами пролетела стая гусей. Лёгкий ветерок чуть колыхал верхушки деревьев.

— Какая аблаковысь! — сказала мама.

— Ага, — подхватила я. — И никаких школьнедоров!

Когда мы вернулись домой, мама прикрепила моё сочинение про ПСИЦЕСНАРКА на стену в кухне. И мы вместе им любовались. Это и в самом деле была самая главная моя работа за весь год. Теперь я — девочка, которая учится дома. И я этому очень-очень-очень-очень рада. Очень-преочень.

Мама меня обняла, и мы улыбнулись. Наши души стремились в аблаковысь.

Яйца, птенцы, живот, младенцы и стихи

Я сижу на дереве, а дрозды-то в гнезде отложили яйца! Целых три. Голубовато-зелёные с бурыми пятнышками. Невыразимо прекрасные! Я, как спустилась с крыльца, сразу поняла: что-то произошло. Птицы притихли. Сам воздух притих. Я залезла повыше, чтобы заглянуть в гнездо, и да, вот они, такие аккуратные, гладкие, и лежат так красиво в этом уютном гнёздышке. Голубовато-зелёные с бурыми пятнышками! В крапинку! Невыразимо прекрасные! Я чуть не заорала от восторга, но осеклась. Мало ли чего мне хочется? Да, я хочу подержать птиц в руках, погладить, похвалить, но с какой стати? И нужны ли им мои похвалы? Поэтому я просто провозгласила — не вслух, а про себя, но очень торжественно: МОЛОДЦЫ, ДРОЗДЫ! ВЫ ПОТРЯСАЮЩИЕ! ВЫ ТВОРЦЫ! ВЫ СОЗДАЛИ ТРИ НОВЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ! Возможно, они и в самом деле меня услышали, ну и, разумеется, заметили. Протрргикали свои упреждалки: мол, всё хорошо, но не приближайся. Я послушно спустилась на нижнюю ветку, где они привыкли меня видеть. И дрозды перестали обращать на меня внимание. А меня аж распирало от радости. У нас скоро будут птенцы!

И тут я снова увидела возле дома Эрни Майерса эту семью. Мальчика-страдальца, который всем недоволен. Стоит и пинает землю, словно хочет сделать ей больно. Бедняга. Похоже, ему-то и надо прописать те таблетки, которыми намеревались пичкать меня. А может, его уже возят в Центр для трудных детей на Коринфский проспект? Меня так и подмывало крикнуть: «Не унывай! У тебя есть мама и папа! У тебя скоро будет братик или сестричка!» А вот родители его улыбаются. Она поддерживает живот снизу. Живот овальный, похож на огромное яйцо. До чего же мне охота спрыгнуть с дерева, подбежать к ним и сказать этой женщине, как она прекрасна! Уникальна! Неповторима! Я еле сдерживаюсь.

«ДА! — кричу я про себя. — НАСТАЛО ВРЕМЯ ТУТ КОМУ-НИБУДЬ РОДИТЬСЯ! КУПИТЕ ЭТОТ ДОМ! И НА СОКОЛИНОЙ УЛИЦЕ ЭТОЙ ВЕСНОЙ ПОЯВИТСЯ РЕБЁНОЧЕК! И ДРОЗДЯТА ПОЯВЯТСЯ! ЦЕЛЫЙ ВЫВОДОК!»

Ой, неужели она меня слышит? Женщина повернула голову! Но видеть она меня точно не может — ветки мешают. Зато я её вижу, и она — очень хорошая. Они все, все трое, очень хорошие. У них уже есть ключ от дома! Они открывают дверь, уходят внутрь. А там ведь пыльно-пыльно! Представляю, как на их кожу оседают частички кожи мистера Майерса, как их дыхание смешивается с его дыханием, как их жизнь смешивается с его жизнью, с его смертью. Я прислоняюсь к стволу. Закрываю глаза. И думаю о женщине с животом-яйцом. Интересно: если бы папа не умер — у мамы тоже был бы такой живот?

Потом я принимаюсь рисовать: птиц, листья, деревья. Это занятие поглощает меня без остатка. Потом появляется щегол — он мелькает среди листьев, высоко в кроне дерева. А, вот и второй прилетел. Это самец и самочка. Я тут же вспоминаю, как они прилетали прошлой осенью. В иные дни на ветви нашего дерева усаживалась целая стайка. Они сюда вернутся, придёт время — и непременно вернутся. Тогда, осенью, я рассказала о них маме, а она ответила, что стая щеглов — большая редкость. Увидеть её — всё равно что найти сирень о пяти лепестках! Стая щеглов — к счастью. Ну разве это не прекрасно?

Я разглядываю сегодняшнего щегла. Какой пёстрый! Тут тебе и чёрные перья, и золотые, и рыжие, и бурые, и белые! Среди зелёных листьев. А теперь улетел в синеву, в даль, в приволье и свободу. Интересно, щегол понимает, как прекрасно вот так взять и взлететь? Вообще птицы, любые птицы, сознают, как им повезло? Они слышат красоту своих песен? Наверно, нет. Если бы сознавали и слышали, щегол постарался бы вести себя понезаметнее, скрыть своё совершенное совершенство. Когда-то в давние времена ловцы птиц ставили силки именно на щеглов. Нет, щеглы явно ничегошеньки не понимают, иначе они бы с утра до ночи сидели в грязной луже, чтобы спрятать, замазать свою красоту слоем бурой жижи. Они бы пронзительно кричали, визжали или вовсе молчали, а не выводили бы свои трели. Они бы таились в тёмных укромных местах, а не порхали этаким пёстрым чудом у людей под окнами. Они бы не пели серенад. Но щеглам всё невдомёк. Что им собственная красота или людское зло и глупость? Они порхали и пели, а их ловили в силки и сети, сажали в клетки, продавали за звонкую монету. Клетки подвешивали к потолку, ставили на буфеты, книжные полки или подоконники, а щеглы всё равно пели. То были песни тоски и боли. Но их глупые тюремщики считали, что беседовать под щеглиные песни романтично и возвышенно. Нет, только вообразите! Заманить птиц, в ловушку, упечь за решётку! Как же занудны, глупы, ограниченны люди! Да, в нашей стране теперь щеглов не отлавливают. Но в других краях полно ловцов птиц, ловцов душ, ловцов свободы. Они всех норовят засадить в клетку.

Продолжить чтение
Еще от автора Дэвид Алмонд
Мальчик, который плавал с пираньями

Жизнь Стена Эрунда, ещё вчера обыкновенная мальчишеская жизнь, изменилась в одночасье: подъём в 6:00 и – рыба, рыба, рыба… Чисти её, потроши, закатывай в консервные банки. С утра до ночи. И никаких каникул. Даже побег не спасает от кошмара. Стен попадает на ярмарку, в опасный мир балаганов и магии, и уже готовится нырнуть в аквариум с кровожадными пираньями… Куда ты, одумайся!Они тебя сожрут!

Скеллиг

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Небоглазка

Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны для того, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли от болезней любовь? И почему вернуться иногда важнее, чем уйти? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков.

Мой папа — птиц

Человек с крыльями! Любимая тема Дэвида Алмонда, на этот раз в комическом варианте: папа девочки Лиззи решил, что он — человекоптиц. А в город как раз съехались на соревнование летуны со всего света! И Лиззи, которая приглядывает за отцом, как за безответственным ребёнком, не выдерживает: ей тоже хочется смастерить крылья и полететь вместе с папой. Да что там! Полетит даже директор школы, мистер Ирис! Лишь тётушка Дорин сохранит остатки здравомыслия, но… похоже, она тоже мечтает о полётах.Дэвид Алмонд известен во всем мире: он лауреат Международной премии Андерсена («Нобелевки» детской литературы) и престижных британских литературных премий, а главное — он автор повестей и пьес для детей и подростков, написанных в уникальном жанре магического реализма.

Мальчик, который залез в Луну

Почему, собственно, Луна не может оказаться дыркой в небе? Иллюстрации Полли Данбар плюс живое воображение читателя — и вот мы уже внутри Луны вместе с не очень-то общительным мальчиком по имени Пол, который решил однажды утром не ходить в школу, а выбраться на крышу небоскрёба и потрогать небо. Ему помогают друзья — персонажи забавные и запоминающиеся. Книга Дэвида Алмонда, лауреата премии Андерсена, в Британии рекомендована для чтения вслух в начальной школе. А если читать её вслух дома, родители тоже не заскучают!

Огнеглотатели

Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны для того, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли любовь от болезней? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков. В 2010 году он стал лауреатом премии имени Г. X. Андерсена — высшей награды в мире детской литературы.

Рекомендуем почитать
Подвиг Томаша Котэка

Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.

Это мои друзья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Том Сойер - разбойник

Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.

Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.

Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.

Глина

Стивен Роуз появился в городке погожим морозным утром. Ему было примерно столько же лет, сколько Дейви. С виду — обычный парень, но о нем рассказывали странное и жуткое, и он умел вырезать фигурки из дерева, которые выглядели как живые. И лепить из глины фигурки, которые… Позже Дейви так и не смог понять, что произошло на самом деле, а что померещилось. То ли было, то ли не было, то ли его обвели вокруг пальца, то ли и впрямь у него на глазах свершилось чудо — мрачное, зловещее, но все же чудо. И как знать, может быть, чудеса — неотъемлемая часть жизни, просто мы их не всегда замечаем?Для среднего школьного возраста.

Это просто игра

Макс – ученик воина. Достойное оружие и конь ему не полагаются, вид у него совершенно негероический, и вообще он уже умер трижды. Настя – обычная школьница. Она беззлобно препирается с мамой за завтраком, не любит носить юбки, зато обожает ездить верхом, а завтра у нее контрольная и соревнования. Макс и Настя существуют в разных реальностях по разные стороны компьютерного монитора, но однажды они оказываются персонажами одной истории с обменом телами, битвами, скачками и гонками на автомобиле и неизбежным концом света.

Когда здесь была Марни

Анне не очень-то легко живется на свете. Родителей у нее нет, только «тетушка», миссис Престон. С одноклассниками эта девочка не слишком ладит, ничем особенным не увлекается, кроме разве что грез наяву, – неудивительно, что все вокруг считают Анну странноватой и предпочитают с ней не связываться. Может, с ней и вправду что-то не так? Но поделиться своими сомнениями Анне не с кем – ведь задушевной подруги у нее нет. По крайней мере, не было, до тех пор пока ее не отправили к морю – погостить у старой приятельницы миссис Престон.